Нестрашные сны
Шрифт:
Но этих двоих нужно отправлять отсюда — и немедленно.
Это она тоже знала.
— Еще не факт, что вообще что-то получится! — сказала Агата.
Грач вслед за ней вскинул голову, разглядывая тускнеющее небо — то ли «купол» уже захлопнулся и теперь опускался на них, то ли наконец-то наступал вечер.
— Ну вот и попробуем, получится или нет, — сказал пограничник просто, опять протягивая ей большую ладонь.
Агата вновь отступила и Данил, выругавшись сквозь зубы, собрался спрыгнуть на землю, чтобы… Чтобы что? Поймать ее и силком погрузить
— А ты уверен, что нас сверху не прихлопнет? — быстро спросила она.
Грач, уже перекинувший ногу через спину Рипа, помедлил. Снова задрал голову, и Агата поспешила закрепить успех:
— Еще неизвестно, где опаснее: здесь или наверху. Ты же сам говорил, что вокруг нас какая-то хер… ну то есть неизвестная, неизученная флуктуация. Вот возьмет и прихлопнет нас сверху! Как тут не бояться?
— Боишься, значит? — процедил Грач, взыскательно оглядывая небо.
Агата спросила со старательной наивностью, чтобы парень ни в коем случае не уловил подначку:
— А ты разве сам не боишься? — и с облегчением увидела, что пограничник вновь раздраженно усаживается на своего дракона. — Вот вы сначала слетаете, разведаете там всё хорошенько, а потом быстренько за мной вернетесь. Да?
Грач глянул на нее сверху снисходительно, Рип — с грустью: ему не нравилось, что новый друг остается в этом опасном месте. Но раз хозяин приказал…
— Ну ладно, — покровительственно сообщил Данил, — мы быстро.
И правда, надо быстро, очень быстро: «купол» темнел, становился непрозрачным и просто физически ощутимо-давящим. Лишь в самом центре еще оставалось светлое пятно размером чуть больше тусклой монеты солнца. Стремительно уменьшавшееся пятно…
— Улетай! — пронзительно крикнула Агата, хлопнув Рипа по боку. Отбила ладонь. Еще и мысленно скомандовала: Вверх! Быстрей! Улетай! Дракончик прянул, распахнул крылья, резко взлетая; едва не свалившийся Данил обхватил Рипа за шею. Агата зажмурилась и пригнулась, спасаясь от поднятой пыли и доносящейся сверху брани.
Рип поднимался вверх по стремительно сужавшейся спирали: черная хищная птица с всадником на спине. Вот птица в последний раз взмахнула крыльями, сложила их и нырнула в уменьшавшееся отверстие…
И купол схлопнулся.
Глава 11
Шкатулка Пандоры
Она стояла над котлованом — тем, что когда-то было главным корпусом НИЦЭМа. Стояла и смотрела, как вниз, в бездонную воронку, ссыпается земля, песок. Время. Зрелище просто завораживало: так ужасает и одновременно притягивает надвигающееся цунами или извергающийся вулкан. Агата даже не знала, сколько стоит здесь — может быть, всего час, а может, всю жизнь.
Она не слышала ни шороха, ни звука — ничего — и все же спросила, не оборачиваясь:
— Вы хотите меня убить?
— Да, — ответила Анжелика.
Агата оглянулась. Женщина стояла рядом и в точности как она сама, смотрела на зловещее варево.
— А почему? —
Почему, спросила девочка.
Потому что мне этого хочется. Самый простой… и не самый верный ответ.
Она стояла совсем рядом. Слушала, как бьется сердце девочки — лишь чуть чаще обычного! Ощущала живой жар человеческого тела. Видела, как под тонкой белой кожей пульсируют алые артерии, ветвятся голубые вены, сплетаются крохотные красные сосуды. Она будет очень осторожной и нежной, когда прокусит шелковую девичью кожу, Агата даже не почувствует боли. И потом — лишь легкое головокружение, как от шампанского, тихий звон в ушах, приятная слабость-истома, от которой захочется прилечь… Поцелуй смерти и поцелуй настоящей страсти — они так похожи!
И дальше, и больше — ничего.
Так было с ней самой? Не вспомнить уже.
Она почти ощутила запах солоноватый привкус горячей… никогда не пробованной человеческой крови. Уже клыки, повинуясь желанию своей хозяйки, уперлись игольчатыми остриями в нижнюю губу…
Так почему же, повторила девочка. Глупая-глупая, не пугается, не бежит, не прячется из кошмарного сна в действительность… хотя вряд ли теперь это удастся. Требует ответа, словно всерьез ожидает, что ей обоснуют необходимость ее собственной смерти.
…Да потому что ты предложила мне выбор — пусть даже возможность выбора — там, где я считала, выбора уже нет!
Я другая. Совершенно другая. Я не человек. И я свыклась с этим. Как ты могла, как ты посмела возвратить мне воспоминания!
И даже сновидения.
Мы не видим снов. Мы проваливаемся в пустоту не-существования между смыканием и подъемом век. Или странствуем по разноцветной ткани человеческих сновидений: подглядываем, смакуем, издеваемся и восхищаемся.
Но ты вернула мне мои собственные сны.
Где все еще существует солнце, запахи, вкус сорванных яблок на горячих губах…
Сны, из которых не хочешь возвращаться, и от которых, вздрагивая, просыпаешься со вскриком, как будто только что вынырнул из самого страшного и навязчивого кошмара. А рядом — он. Молчит. Только обнимает крепко, до боли.
И снова молчит.
Анжелика не ответила. Серые глаза ее были почти бесцветными — подстать больной Кобуци. Наверное, все мы здесь больны, подумала Агата, раз добровольно забираемся туда, куда нормальный человек не сунется ни во сне, ни наяву.
А как Анжелика попала в Кобуци, ведь она же не звала ее сегодня? Хотя, по словам Игоря… то есть куратора, вампиры могут свободно вмешиваться в человеческие сновидения. Но ведь тот же Борис не сумел, хоть и пытался там, в ИМФ: даже сейчас Агата чувствовала его прикосновения, легкие и раздражающие, как касания тополиного пуха.
Или…
— Это вы мешаете ему? Борису?
Вампирша перевела на нее взгляд прозрачных глаз и очень медленно, точно вспоминала, как это делается, растянула губы — Агату даже передернуло от этой ее новой улыбки.