Несущая свет. Том 1
Шрифт:
Уже далеко за полночь, сопоставляя различные документы, Марк установил, что именно в те годы, когда отец испытывал наибольший недостаток в средствах, Военной Казной ведал Сенатор Вейенто. Неожиданно все встало на свои места, и у Марка открылись глаза.
По всей видимости, Вейенто хорошо нагрел руки на Военной Казне. Это объясняло его нежелание слушать дело в открытом суде.
Но как все это доказать? Каким-то образом Марку надо заполучить финансовые и военные отчеты из Дворца и сравнить их с документами отца, посмотрев, будут ли сходиться цифры этих источников. Марк вспомнил, что двоюродный брат одного из их самых бедных клиентов, вольноотпущенник, служил бухгалтером в военном ведомстве и имел доступ ко всем необходимым бумагам. Но нет, нельзя было просить его об этой услуге. Если парня поймают, его непременно казнят.
Где
Слабая надежда шевельнулась у него в груди. Он должен во что бы то ни стало добиваться открытого судебного процесса. Но как устроить так, чтобы Нерон обратил внимание на его доводы?
Марк продолжал напряженно работать над документами, собирая все новые и новые доказательства того, что отец использовал Видо только как средство сдерживания неукротимого Бальдемара. Через руки Марка прошли личные дневники рядовых легионеров, рапорты квесторов, частные письма отца. В эту глухую пору ночи, в час, когда человека со всех сторон обступают призраки, Марк явственно ощутил сам дух далекой картины далекой загадочной Германии, перед его мысленным взором вставали сейчас картины диких лесных просторов, словно волнуемый ветром океан — безбрежный и таящий в себе неведомую опасность; в деревьях этих лесов жили духи мертвых, таинственные туманы поглощали там без следа целые армии, в священных рощах совершались человеческие жертвоприношения, а бурлящие ядовитыми газами болота переваривали в своей утробе целые тьмы брошенных в топь людей. Кто знает доподлинно, что творится в таких темных жутких местах? Мистерии варваров, их обряды и ритуалы, словно цветы в сумерках, делают эти края еще более загадочными и привлекательными. В одном из своих рапортов отец передавал слова местной колдуньи по имени Рамис, произнесенные после очередной встречи Правителя с Бальдемаром для заключения договора. К полному изумлению Марка эти слова о переселении душ почти дословно совпадали по смыслу с высказываниями Пифагора, а ведь Рамис была обыкновенной неграмотной женщиной из дикого племени, которое готовило пищу прямо на кострах и спало на земле под открытым небом. Как это можно было объяснить?
Может быть, подумалось Марку, на этих северных просторах люди как раз и жили в той идиллии, о которой говорили многие мудрецы, когда речь заходила о золотом веке, о бесхитростной счастливой жизни на лоне природы. Похоже, эти варвары действительно жили безмятежной жизнью, исполненной первобытной невинности и наивности, они были жестоки только в меру необходимости и не развращены соблазнами цивилизации — властолюбием и алчностью. Наверное, именно этих людей имел в виду Изодор, когда говорил: «На просторах, где властвует Северный Ветер, все еще живут люди по законам Сатурна».
В письмах и рапортах вновь и вновь Марк наталкивался на упоминания о какой-то таинственной девушке-воительнице. Сначала он никак не мог уразуметь: была ли это реальная женщина из плоти и крови или символ некой местной богини, вдохновлявшей воинов на подвиги, а может быть, это была нимфа ручья или священного источника, которую описывал Юлиан-старший в одной из своих работ. Эта воительница обладала даром перевоплощения, она могла укрыть целое войско, сделав его невидимым для врага, а сама в это время обернуться ланью. «В ее волосах обитают духи, она закутана в плащ ночи», — эти слова пленного хаттского воина были приведены в одном из рапортов.
Но из одного договора становилось совершенно ясно, что это вполне земная смертная женщина, и что это именно та дочь Бальдемара, которую Юлиан-старший пытался выдать замуж за сына Видо. Ее имя начало все чаще мелькать в документах, сообщавших о событиях, скорее похожих на сказочные предания и легенды; имя манило, дразнило и опутывало строка за строкой воображение Марка, словно цепкая гибкая виноградная лоза: Ауриана. Имя вызвало из небытия живой образ этой далекой женщины — что наверняка было следствием позднего часа, утомления и бессонницы. Но она, действительно, стояла перед ним, как живая, он даже мог различить тень на щеках от длинных густых ресниц, а также капли испарины, выступившие на высоком чистом лбу. В облике этой женщины, в котором ощущалось что-то архаичное,
Затем Марк обнаружил рапорт одного из легионеров, который стал свидетелем любопытного происшествия, случившегося в глубине хаттских земель. Вообще-то у этого парня была склонность к цветистой речи, но Марк за всеми преувеличениями и преукрашиваниями живо ощутил зерно истины в рассказе солдата, и с этого момента долгие годы его преследовал образ таинственной девы северных лесов.
Рапорт принадлежал центуриону римской конницы, который вместе со своим подразделением сопровождал войско сына Видо, Одберта, и явился очевидцем пленения девы-воительницы.
«Они были окружены нашими превосходящими силами и обречены на верную гибель, — писал центурион. — Но она подняла над собой знамя мира, и тишина снизошла на землю. Так она принесла себя в жертву во имя спасения своих соплеменников, отдавшись в руки врага. Кто еще, скажите, со времен древних царей проявлял подобную преданность своему народу? Она прошла совсем близко от меня. Такого чистого девственного взора я ни у кого никогда не видел, и в то же время у нее был облик человека, находящегося в близком родстве с силами Тьмы. И она действительно владела секретами Магии, потому не прошло и нескольких дней, как она таинственным образом бежала, обернувшись ланью. Я вновь столкнулся с ней во время решающей осады крепости, когда она приняла образ ворона и открыла своим воинам ворота, обеспечив тем победу себе».
Сам не зная, зачем он это делает, Марк начал жадно просматривать все документы в поисках упоминаний имени этой девы. Он нашел еще один обширный рассказ о ней, записанный со слов перебежчика, который совершенно ясно заявил, что именно она возглавляла хаттское войско в последнем решающем сражении.
Это было вполне естественным, поскольку Бальдемар не мог принимать участие в битве из-за своей раны. Почему все, связанное с этой девушкой, было покрыто мраком таинственности? Юлиан-старший, насколько помнил Марк, вообще не упоминал о ней. Может быть, из чувства уязвленного самолюбия — ведь его планы рухнули по вине какой-то незрелой девицы. Вся эта история волновала Марка, словно героическая баллада или красивая погребальная песнь. Его тянуло к ней, ему хотелось все узнать о ней, он хотел увидеть ее наяву. Она жила в его душе и тревожила его мысли, словно неотступный сон, посланный богами. Ее образ, поселившись в нем, как бы раздвинул рамки его кругозора, заразив молодого человека тоской по иным мирам и чужедальним землям.
Марк ощущал, как в нем копится и наливается темная неведомая сила, пока еще немая и еле различимая, словно далекий костер, но живая, нарастающая, грозящая со временем воспламенить всю его душу. Эти новые ощущения как бы заслонили собой боль, связанную со смертью Луки и гибелью отца, притупив ее; он уже не так остро страдал от мысли, что вынужден в одиночку выступить против тирании и бороться за справедливость и восстановление доброго имени отца. Теперь он постоянно ощущал рядом с собой неукротимый дух девы-воительницы, и несмотря на огромные расстояния, разъединяющие их, несмотря на различие обычаев и нравов, Марк ощущал, что у них обоих один и тот же враг. Все эти полуосознанные мысли бледнели при свете дня и казались ночным бредом, но по ночам — во сне и наяву — они неотвязно преследовали Марка, беря верх над доводами разума.
Перед рассветом сон сморил Марка, и он уснул, положив голову на кипу свитков с донесениями и рапортами.
Ему снилось, что он идет по петляющей тропинке через густой вязовый лес, и вдруг дорогу ему преграждает величественная старуха, сидящая верхом на белой лошади; ее лицо мягко светится в полумраке, будто лунный диск. Лес усыпан человеческими костями. Старуха манит Марка за собой, молча внушая ему странную мысль: «Умри сейчас и дай мне показать всю твою жизнь от начала до конца!»
Марк очнулся от сна, дрожа всем телом в ознобе и все еще чувствуя явственный запах сырой сосны и дыма костра, разложенного из дубовых поленьев. Кто была эта внушающая леденящий душу ужас карга? Это все проделки амулета! Это он насылает странные сны. Нет, не может быть, подобные подозрения достойны только очень суеверного невежественного человека…