Несущий свободу
Шрифт:
– Нет-нет, это не клиент, сеньора. Я же говорю – это брат. Наверное, что-то случилось. К тому же сейчас всего восемь часов, это вовсе не ночь.
– Все равно, я рано ложусь. Мы не договаривались, что вы будете водить мужчин в мой дом. Я и так рискую, пуская к себе такую девушку, как вы.
– Хорошо-хорошо. – Она в нетерпении схватила трубку.
– Мари? Мари, это Гарри. Я звоню от мамы. Не волнуйся, с ней все в порядке, я завез еще таблеток, а шприцов у нее достаточно, – произнес глухой голос.
– Что случилось, Гарри? Приступ повторился? – Она изо всех сил старалась, чтобы голос не дрожал. Хозяйка дышала ей в затылок,
– Слава богу, нет. Мама жалуется, что ты ее не навещаешь. Пообещай, что сходишь к ней.
– Хорошо, Гарри. Когда?
– Можно подумать, ты очень занята. – Собеседник требовал немедленного выхода на связь.
– Я постараюсь зайти завтра. Спроси, ей будет удобно в десять?
– В десять она принимает ванну. Подходи к часу, мама испечет кекс.
Час. Тринадцатый номер в списке контактов.
– Хорошо, Гарри. Я приду.
– Доброй ночи, сестричка.
От чистенькой и любовно обустроенной квартиры веяло теплом и покоем. Желтый свет плафона в прихожей разглаживал тени на лице пожилой женщины, делал его добрее.
– Думаю, нам стоит пересмотреть условия нашего соглашения, милая, – заявила хозяйка.
– Прошу вас, сеньора! Это всего лишь мой брат. Мама ужасно соскучилась. Она серьезно больна.
– О! – только и сказала женщина. – Я не знала. У вашего родственника такой недовольный голос.
– Он сердится, когда я редко к ней захожу. Мама волнуется, ей это вредно.
– Что же вы? Как же можно… Хотите чаю? Только что заварила. Посидим, поговорим по душам.
– Нет-нет, спасибо, сеньора. Я уже легла, когда вы меня позвали.
– Зачем вам ложиться так рано? – удивилась хозяйка. – Вы так молоды, милая. У вас впереди куча времени, не то что у меня. Это хорошо, что дети не забывают родителей. Как встарь. Мой муж тоже любил навещать свою маму. Правда, она от меня нос воротила…
– Завтра трудный день, – солгала Грета, ее подгоняло нетерпение: все-таки срочный вызов. – Извините меня.
– Трудный день, как же, – пробормотала хозяйка, закрыв за ней дверь. – Знаем мы ваши трудности: раз-два – ноги шире.
Как ни тихо она говорила, Грета ее услышала.
– Хорек споткнулся, – сказал тот же глухой голос, когда она набрала номер для связи.
Воздух сгустился до состояния желе. Хенрик? Что с ним?
– Сильно расшибся?
– Не очень. Но ходить пока не может.
13
Небольшой мебельный магазин на Армасто, дом тринадцать. Номер двадцать в трехдневном списке. Она подъехала на старомодной машине, как раз такой, какие в этом городе считались символом престижа: огромной, красной, отражающей солнце. Улицы забиты войсками, в центре тихая паника – грузили вещи, на окраинах усилилась стрельба. Ее дважды останавливали патрули; заставляя себя высокомерно улыбаться, мысленно она подгоняла военных, дотошно изучавших ее удостоверение. Пружина внутри сжималась все туже. Никогда в жизни она не боялась опоздать больше, чем сейчас.
Произведя фурор в забегаловке напротив, Грета попросила кофе. Хозяйка обслужила ее лично, предварительно вымыв и насухо протерев дешевую чашку – единственную, края которой не были сбиты. Местные пьянчуги взирали на нее как на сошедшего с небес ангела, должно быть, они решили, что хозяйка подмешала в пойло какой-то наркотик, вызывающий галлюцинации. Она и выглядела соответственно – в длинной белой юбке, зауженной книзу, тонкие шпильки подчеркивают стройность
Наблюдая за входом в магазин, Грета изображала удовольствие от вкуса бурой жидкости в затасканной чашке. Вот наконец двери открылись; бодрый толстячок вывалился на тротуар, щурясь на солнце: он оглядывал улицу, решая, на что ему потратить обеденные полчаса. Она бросила взгляд на телохранителя – мужчина в темном парике еле заметно кивнул.
Открыв сумочку, она сделала вид, что роется в ней, ища мелочь. На самом деле она выдавила на ладонь левой руки каплю жидкости из крохотного тюбика. На всякий случай она положила руку на столик, ладонью вниз, подальше от тела. Грета не любила работать с химией – микроскопической дозы этого вещества, попавшего мимо напыленного на ладонь пластика, было достаточно, чтобы навеки превратиться в немое парализованное полено.
– У вас уютно, – произнесла она, вставая. – Сдачи не нужно.
Вертя в руке купюру, ошарашенная хозяйка смотрела ей вслед.
Эрнесто Спиро как раз обходил шикарный автомобиль. Он уважительно оглядел сияющий лаком багажник, хромированные зеркала, колеса из мягкого пластика – такие машины редко здесь появлялись. Вот бы хозяин этого чуда зашел к ним в магазин, тогда Эрнесто смог бы спихнуть тот громоздкий, покрывающийся пылью спальный гарнитур имитации красного дерева, что не желал продаваться уже четвертый месяц; и немудрено – кто же из окрестных обитателей способен отвалить такую кучу денег за обычную мебель? Те же, кто имеет деньги, ни за что не польстятся на аляповатую подделку под старину. Поймав неприязненный взгляд шофера, он отвел глаза, потом что-то смутно знакомое почудилось ему в лице броско одетого человека; он вновь повернул голову, напрягая память, и в эту минуту увидел ее. Он сразу забыл о водителе: он обомлел от ее красоты, от ее грациозной походки, ветерок донес горьковатый запах ее духов, и в горле сразу пересохло – эти ножки ступали по его сердцу. Будто во сне он смотрел, как она плывет над землей, он не мог оторвать от нее глаз, она тоже не отводила взгляда. На ее губах появилась неуверенная улыбка, девушка словно стеснялась впечатления, какое она производила на окружающих. Лицо ее потеряло неприступность, приобрело какое-то виноватое выражение.
«Так вот ты какой, мерзавец», – подумала Грета.
Тоненький каблучок-шпилька провалился в сливную решетку. Грета беспомощно взмахнула руками, теряя равновесие. Не осознавая, что делает, забыв про громилу в машине за спиной, Эрнесто бросился к незнакомке и предложил ей руку.
– Благодарю вас, сеньор, – зардевшись от смущения, произнесла Грета. Она с удовольствием приняла его помощь, крепко ухватившись за влажную ладонь. «Сдохни, сдохни, сдохни», – промелькнуло в ее голове. На мгновение она испугалась – уж слишком близко к сердцу она принимает простое задание, нельзя испытывать неприязнь к объекту, – но тут же одернула себя: к черту, этот слизняк хотел отнять у нее любимого мужчину.