Несусветный багаж

Стивенсон Роберт Льюис

В Моррисе начало просыпаться любопытство. Он сел и огляделся вокруг. Рельсы в этом месте тянулись полукругом по лесистому пригорку; склон пригорка со стороны Морриса был осыпан обломками поезда из Борнмута; обломки экспресса были большей частью скрыты лесом, а сразу же за поворотом сквозь облака пара и языки горящего угля просматривались останки двух паровозов. Вдоль дороги туда-сюда бегали с криками какие-то люди, другие лежали на траве неподвижно, напоминая в чем-то приуснувших бродяг.

Неожиданно Моррис осознал, что вокруг происходит. Катастрофа! — догадался он, обрадованный своей сообразительностью.

Почти в ту же секунду взгляд его остановился на Джоне, который лежал рядом, бледный, как бумага. Мой бедный, любимый Джон! — подумал Моррис и в приливе братских чувств коснулся руки Джона. Возможно, это прикосновение разбудило Джона, во всяком случае он открыл глаза, уселся и после нескольких минут беззвучного шевеления губами извлек из себя какое-то подобие слов.

— Это что за балаган? — спросил он замогильным голосом. Адская кузница не переставала громыхать.

— Бежим! — крикнул в ответ Моррис, показывая на клубы пара, все еще извергаемые разбитыми локомотивами. Помогая друг другу, братья встали и, шатаясь на гнущихся ногах, огляделись вокруг, оценивая масштаб гибельных разрушений.

В это время к ним подошла группа мужчин, оказывающих первую помощь.

— Господа не ранены? — поинтересовался молодой человек, по бледному лицу которого градом катил пот. Судя по тому, как к нему обращались спутники, он был врачом.

Моррис отрицательно покачал головой, а врач с хмурым выражением на лице протянул ему бутылку с чем-то спиртным.

— Глотните, — предложил врач, — по лицу вашего приятеля видно, что ему это пойдет на пользу. Нам нужны помощники. Работа предстоит адская, и никто не должен уклоняться. Поможете хотя бы таскать носилки, если больше ни на что не годитесь.

Едва группа спасателей отдалилась, как Моррис, взбодренный глотком водки, окончательно пришел в себя.

— О Боже! — вскричал он, — дядя Джозеф!

— И в самом деле, — сказал Джон. — Куда он подевался? Надеюсь, старикан не сильно пострадал.

— Давай, помоги мне его найти. — В действиях Морриса вдруг появилась суровая решительность, абсолютно не свойственная ему в нормальной ситуации. Вне себя от ярости он воскликнул: — Если он погиб! — и погрозил небесам кулаком.

Братья спешно двинулись по усеянному телами полю, заглядывая в лица раненных, мертвых переворачивая на спину. Но среди примерно сорока осмотренных дяди Джозефа они не обнаружили. Наконец, поиски привели их близко к месту, где собственно и произошло соударение. Из котлов с оглушительными вздохами все еще выходили остатки пара. Спасатели до этой части поля еще не добрались. Участок у края леса отличался неровностями рельефа — ложбины чередовались с пригорками, поросшими можжевельником. Там могли быть скрытые от глаз тела еще многих жертв катастрофы. Братья продолжили поиски с удвоенным вниманием, напоминая терьеров, рыщущих по следам зверя. Вдруг Моррис, который руководил экспедицией, остановился и трагическим жестом выставил вперед руку с вытянутым указательным пальцем. Джон посмотрел в направлении, обозначенном братом.

На светло-желтом песке в ложбинке между двумя пригорками лежало нечто, бывшее когда-то человеческим существом: изуродованное лицо не подлежало опознанию. Но снежно-белые волосы, пальто, подбитое куньим мехом и все прочие гигиенические и воздухопроницаемые детали гардероба, включая ортопедические

ботинки от фирмы «Дэлл и Крамби» — все это указывало на то, что пред ними тело несчастного дяди Джозефа. Только фуражка, видимо, куда-то задевалась в этой суматохе, голова у погибшего была непокрыта.

— Бедный старикан! — вздохнул Джон, проявляя некое подобие человеческих чувств. — Я не пожалел бы десяти фунтов, чтобы загладить те обиды, которых он натерпелся от нас в поезде.

Но на физиономии Морриса, когда он вглядывался в покойника, не было и следа подобных чувств. Он стоял молча, с остановившимся взглядом, грызя ногти, и вся его трагическая фигура выражала полное неприятие случившегося, а на лице отражались следы неимоверных умственных усилий. Вот он, последний удар судьбы. Сначала его, школьного сироту, ограбили, потом приковали к безнадежному кожевенному делу, повесили на шею мисс Хезелтайн, затем кузен хитростью отнял у него тонтину, и он все это перенес, можно сказать, с достоинством, а вот теперь еще и дядю у него убили.

— Шевелись! — неожиданно приказал Моррис. — Берись за ноги, нужно оттащить его в лес. Нельзя, чтобы его нашли.

— Что за ерунда! — отозвался Джон. — За каким чертом это нужно?

— Делай, что говорю, — рявкнул Моррис, беря покойника за плечи. — Или я один должен его нести?

Они были близко от края леса. От укрытия их отделяло десять-двенадцать шагов. Они зашли немного поглубже в лес и на небольшой полянке опустили свою ношу на песчаную почву. Потом постояли рядом, глядя на труп со смешанным чувством скорби и отвращения.

— И что дальше? — спросил шепотом Джон.

— Как что, похороним его, ясное дело! — ответил Моррис и начал лихорадочно рыхлить землю перочинным ножом.

— Так у тебя не получится, — возразил Джон.

— Если не хочешь мне помогать, подлый трус, — прошипел Моррис, — можешь идти к дьяволу!

— Совершенно идиотская затея, — ответствовал Джон, — но называть меня трусом я не позволю, — и с неохотой присоединился к брату.

Грунт был песчаный и сыпучий, но пронизанный корнями близких сосен. Можжевельник колол им руки, а песок, который они доставали из ямки ладонями, был изрядно пропитан кровью. После часа напряженных усилий Морриса, при не слишком усердной помощи Джона, образовалась ямка глубиной не более трех дюймов. Несмотря на это, они без сантиментов запихали туда тело и засыпали песком. Но, хотя потом и прикрыли могилу ветками можжевельника, в одном месте высовывался кончик ноги в начищенном до блеска ботинке. Нервы у обоих братьев были на пределе. Даже для Морриса продолжать это мрачное занятие было свыше сил. Подобно зверятам, братья укрылись в ближайших густых зарослях окружающего леса.

— Больше мы ничего не можем сделать, — сказал Моррис, садясь на землю.

— Может быть, — спросил Джон, — соизволишь, наконец, поделиться со мной, что ты, собственно говоря, задумал?

— Да разрази меня гром, — воскликнул Моррис. — Если ты сам до сих пор не понял, то вряд ли я сумею тебе объяснить.

— Наверняка опять какие-нибудь глупости с тонтиной. Но ведь это бессмысленно. Мы проиграли, вот и все дела.

— Повторяю тебе, дядя Мастерман умер. Я в этом уверен. Какой-то голос мне это подсказывает.