Нет, детка, это - фантастика
Шрифт:
– Это все общество вокруг, - сказала Александра, к которой медленно возвращалось самообладание. Пусть пополам со страхом, который пронзал до кончиков ногтей.
– Вы же сами видите, что сейчас везде свобода слова. К-хм...
– Да ну?
– Генри даже заинтересовался настолько, что чуть подался вперед, уперевшись локтями в стол. Алекса же вжалась в кресло.
– И что вы мне можете сказать, руководствуясь свободой слова?
Девушка мысленно перекрестилась, написала завещание, зажмурилась и, забыв о том, что только что думала, выпалила на одном дыхании:
– Оставьте Лизу в покое, я слишком сильно ее люблю, чтобы сидеть
И добавила:
– Пожалуйста...
Генри встал со своего высокого кожаного кресла и, под немигающе-пристальным взглядом Алексы прошествовал на середину комнаты, заложив руки за спину. Спина у него была прямая - действительно, как у какого-нибудь лорда.
Какое-то время он молчал, и это молчание пугало Александру, которая успела обругать себя последними словами, больше всего. Она поднялась со своего места и сделала несколько робких шагов навстречу мужчине.
– Милая моя девочка, - заговорил, наконец, он.
– Когда кого-то просят оставить в покое, это звучит как обвинение. Обвинение, - он медленно произнес это слово, словно обкатывая на языке.
– Скажите, Александра, я нарушаю законы? Преступаю черту вседозволенности? Совершаю аморальные поступки?
Девушка отвернулась, не в силах вынести его взгляд, и тут же услышала у себя над ухом бархатный шепот мужчины:
– Что я делаю неправильно?
"Что?.. Что? Что?!", - эхом отозвалось в голове рыжеволосой, которую сковал ужас.
– Мои чувства - это неправильно?
– произнес мужчина на другое ухо, обжигая холодным дыханием кожу.
– А, может быть, я и сам - ошибка?
Алекса вздрогнула, почувствовав, как ей на плечи опускаются ладони Генри.
– Вы напряжены, - сказал он миролюбиво.
– Расслабьтесь. Хотите, я сделаю вам массаж, Александра? Лизе нравится, когда я делаю ей массаж. Я очень хорошо чувствую, - он с шумом втянул воздух, - человеческое тело.
– Это аморально, - Алекса с трудом вдохнула, - это аморально по отношению к человеческим чувствам. Я...
– Вы?
– повторил он с любопытством.
Ей пришлось приложить поистине гигантское усилие, чтобы отстраниться от Генри. Его аура давила на нее незримой темной глыбой, заставляя повиноваться. Сопротивление давалось с трудом.
Она отошла к окну, закрытому темно-зелеными жалюзи, и бездумно уставилась на них. В уме вертелось множество доводов против слов мужчины, но едва ли не впервые в жизни они казались Алексе несущественными.
– Вы сломаете ее, - сказала наконец, спиной чувствуя взгляд Генри, - я слышала о таких историях. Она уже бредит вами, а что будет дальше? Через десять лет? Двадцать? Могу точно сказать, человечество не придумало лекарство от старости. Вы найдете себе новую молоденькую дурочку, а Лизу отбросите как пустой фантик. И потом, вы зря думаете, что она милая девочка. Поверьте, она далеко не дура. И может причинить достаточно неприятностей... не только вам.
– Я знаю о Елизавете все, что считаю нужным знать, - скучным голосом сообщил ей Генри.
– И она знает о вас ровно столько, сколько вы считаете нужным!
– А должно быть иначе? Или мы с вами в неравных условиях?
На это Алекса не смогла ничего ответить: один - один.
– Знаете, Александра, я не люблю две вещи: тратить понапрасну время и повторять дважды. Потому что, когда я повторяю в третий раз, мне приходится принимать меры, дабы убедиться, что собеседник меня услышал, - спокойно заговорил мужчина, и
– Вы ведь понимаете меня?
– Более чем.
– О, прошу простить, - сказал Генри.
– Ко мне пришли.
И в эту же секунду раздался медовый голос секретарши из селектора:
– Господин директор, к вам посетитель.
– Пусть заходит, - велел мужчина.
– Был рад нашей встречи, Александра. Обещание о вине, разумеется, в силе.
– Но, подождите! А как же Лизка?
– воскликнула девушка.
– Пожалуйста, выслушайте меня! Зачем вам с ней играть?
– Это не игра.
– Я знаю, что вы любите красивых девушек одного типажа и...
Генри, который, видимо, уже устал от общества Александры, сдвинул темные широкие брови у переносицы.
– Не забывайтесь. Или вы хотите маленькой войны?
На этот раз Алекса, хоть и с трудом, но выдержала тяжелый давящий взгляд.
– В войнах, даже самых маленьких, первыми погибают лучшие. А вы лучше меня.
После чего, решив не испытывать судьбу, быстро выскользнула из кабинета. В каком-то полубреду рыжеволосая вышла на улицу и, только оказавшись в спасительной тени аллеи, упала на ближайшую скамейку и спрятала лицо в ладонях. Ей казалось, что она чудом избежала чего-то очень плохого.
Генри же вновь сел в свое кресло в ожидании нового посетителя.
– Настоящая женская дружба, - мужчина проговорил это чуть слышно, задумчиво поднеся костяшки руки к бескровным губам.
– Похвально, конечно, но не перегибай палку, девочка.
Он взял ручку-перо и размашисто написал на первой странице проекта Алексы "Рекомендовано. Г.Б.".
Она будет ценным кадром для его проекта.
*****
Дни с Генри были подобны полету над волшебной страной. Да, пусть изначально он заинтересовал Лизавету своими деньгами и высоким положением в обществе, а также внешностью и представительностью, но теперь девушка понимала, что ее тянет к этому невероятному таинственному мужчине еще по какой-то причине. Лизе все время хотелось быть рядом с Генри, слушать его голос, держать за руку, класть голову на плечо, прижиматься к груди. Рядом с ним она чувствовала себя хрупкой и слабой, и это было очень приятно. К тому же Генри всячески давал понять, что он способен защитить девушку от всего на свете.
Когда его не было рядом, Лиза начинала тосковать и чахнуть. Никогда раньше с ней такого не происходило. Ни один мужчина не заставлял ее так сильно скучать, однако и столько счастья тоже не дарил.
Лиза с любовью посмотрела на мужчину, сидевшего за рулем и внимательно глядящего вдаль. Может быть, он о чем-то думал, но девушка пока так и не научилась полностью понимать своего любимого - он по-прежнему оставался для нее загадкой.
Сегодня Генри водил ее в консерваторию - на известную оперу Рубинтштейна "Демон". Раньше бы Лизка обязательно заснула на таком скучнейшем мероприятии, но сегодня была настолько поглощена мужчиной, что даже ни разу не прикрыла глаз - просто сидела и наслаждалась тем, что касалась руки Генри. Впрочем, опера ее тоже несколько заинтересовала. И хотя девушка совершенно не разбиралась в происходящем, но когда во время динамичного и трагичного по звучанию финала главная героиня - грузинская княжна Тамара, поцеловав демона, умерла, Лизке стало очень грустно. И до сих пор на сердце был неприятный осадок.