Нет места под звездами
Шрифт:
Умирать не хотелось никому, а император продолжал хранить молчание, еще больше подогревая этим раздражение толпы. Сложно сказать, кто и когда первым заговорил в открытую, кто первым вышел на улицу и решительно направился к стенам дворца, требуя немедленно хоть что-то пояснить. Но к вечеру толпа на площади, уже не скрываясь, выкрикивала угрозы.
С наступлением темноты на улицах начались стычки между горожанами и стражей. Пара коротких потасовок — и высокие ворота дворца оказались крепко заперты, в камни мостовой с глухим стуком ударили стрелы, отгоняя людей прочь. Толпа
Гнев толпы бессмысленен, порой неоправдан и излишне жесток, но никогда не возникает там, где люди довольны своей жизнью и чувствуют себя в безопасности. К середине ночи пожары полыхали по всему верхнему городу. Кто-то из восставших добрался до рынка рабов и выпустил пленников, ближе к рассвету беспорядки охватили Дармсуд почти целиком.
Начальник городского гарнизона в ужасе наблюдал за происходящим, не зная, что теперь делать: оборонять город от захватчиков или подавлять бунт внутри стен. А Золотой Дворец все еще хранил молчание.
На рассвете к главным воротам стянулись самые отчаянные смутьяны. Они требовали начать переговоры с Хальвардом Эйлертом Эйнаром. Кричали, что готовы выдать императора, если герцог Недоре пообещает оставить Дармсуд в покое. Люди потрясали в воздухе палками, у кого-то поблескивали топоры, а иные просто подбирали с земли камни, вот-вот должна была начаться драка.
Но начальник гарнизона колебался, не желая отдавать приказ о нападении. Люди пришли сюда, гонимые страхом и безысходностью своего положения, разве он не понимал этих чувств? Разве и сам не испытывал нечто похожее? Сомнения рвали его душу в клочья. Стрелять в почти безоружных и совсем необученных военному делу людей по велению долга или прислушаться к зову сердца, преступив тем самым клятву? Неверный шаг мог погубить город, но какой путь был правильным?
Мучительно тянулись минуты, в груди заныло от тоски и тревоги, однако затягивать дальше было нельзя, и он решился:
— Открыть ворота!
59. Расплата Сифа Йонны
Тревога просочилась даже в дворцовые казематы. Тут не было слышно криков толпы, звона оружия, треска пожаров. Но люди всегда остаются людьми, и если наблюдать за ними достаточно долго, то можно научиться улавливать скрытое. Сиф Йонна умел смотреть, ждать, слушать, чувствовать то, что сотни других оставили бы без внимания.
Сперва он заметил, что смена караула стала задерживаться. Затем до пленника донесся разговор двух стражников. Фразы рвались, общий смысл ускользал, но интонации — чуть повышенные, с дребезжащими нотками — говорили о крайнем волнении собеседников. Скоро в коридоре за массивной дверью застучали торопливые шаги целого отряда: пять или шесть человек спешили прочь. А спустя несколько часов — еще раз.
Сиф Йонна, превозмогая слабость от нахлынувшей лихорадки, перебрался к двери, прислушиваясь изо всех сил. Руки отчаянно болели, шевелить
Надо было отыскать способ выйти из камеры и добраться до ключей от подвалов. Господин Йонна знал, как покинуть дворцовые казематы незаметно, он на ощупь мог определить те двери, что выводили в узкие и запутанные лабиринты подземных переходов. Он знал наизусть все повороты, ведущие наверх, к свободе. А дальше — просто затеряться в толпе, выскользнуть из города через одну из множества лазеек.
Удача не заставила ждать долго. Замок на двери лязгнул, пропуская внутрь камеры стражника. Сегодня еду для приговоренного принес хрупкого вида паренек, наверное, один из необученных первогодков. По какому глупому стечению обстоятельств сюда направили именно его, Сиф не знал, да и не собирался доискиваться.
С проворством бешеного лиса он бросился на парня, ударив снизу вверх по миске с едой. Варево плюхнуло стражнику прямо в лицо, на мгновение лишив зрения. Сиф успел схватить беднягу за голову и резко крутануть. Раздался жуткий сухой треск, паренек дернулся и рухнул на пол. В глазах его застыло изумление, он даже не понял, за что его убили.
Сиф Йонна не церемонясь снял с тела куртку и плащ, обыскал, вытащил ключи, сунул себе за пояс кинжал — ничего более тяжелого он бы сейчас не удержал. Натянул на себя чужие вещи и осторожно выглянул за дверь.
В коридоре было тихо и пусто. В ином случае Сиф Йонна бы поморщился от досады, отметив подобную халатность, но сейчас обрадовался, ведь это был отличный шанс. Стараясь идти ровно, он дошел до третьего поворота справа, снял со стены факел, затем скользнул в кладовую, пинком отбросил пустой ларь под узкой дверцей в углу, отпер ее. Вынул из ниши у входа масляный светильник, фитилек послушно затеплился золотистым огоньком. Факел возвращать на место не стал, затоптал ногой, а после нырнул в темный проход.
Пол тут был земляной и влажный, местами попадались осклизлые булыжники. Пахло сыростью и затхлостью, низкий потолок почти задевал голову. Однако человек уверенно пробирался вперед.
Когда впереди забрезжил сероватый свет, Сиф Йонна потушил лампу. Осторожно подобрался к выходу, осмотрелся. На грязном дворе, заставленном поломанным барахлом, было тихо и пусто. Откуда-то несло дымом, слабо доносились встревоженные крики, но поблизости никого не удалось рассмотреть. Бывший глава тайной службы выбрался на улицу и направился к восточной части города.
Сперва все шло неплохо: на него просто не обращали внимания. Редкие прохожие спешили по своим делам, их не интересовал незнакомец болезненного вида. Сифа колотило, испарина на лбу стала холодной и липкой. Приходилось постоянно кутался в плащ, но резкий ветер все равно забрался под одежду, заставляя дрожать еще сильнее.
Чем ближе к заветной лазейке пробирался бывший глава тайной службы, тем больше вокруг становилось людей. Правда шли они в основном от стен, на безумца, идущего к опасному месту, начали коситься.