Нет места под звездами
Шрифт:
До вечернего пира оставалось несколько часов, поэтому сестра императора отправилась к себе и с наслаждением рухнула на ложе. Вокруг бегали и суетились служанки, готовя одеяние для торжества, набирая ванну, замешивая растирания — все ради удовольствия своей хозяйки. Одна из девушек присела на край постели и начала массировать ступни Мейрам ароматными маслами, чтобы разогнать кровь — меньше всего к вечернему пиру госпоже нужны были отеки.
— Уберите, — голос Мейрам прозвучал глухо и как-то раздраженно. — Что за жуткий запах? Немедленно откройте окна и проветрите.
— Простите, — личная горничная замерла растерянно, — это ваши любимые ароматы: асин и жоккора.
Мейрам
— Уберите, говорю. Наверное, испортились от жары.
Сбитая с толку служанка подозрительно вдохнула ароматную смесь и не ощутила ничего необычного. Однако спорить, разумеется, не посмела. В последнее время Мейрам была резка и вспыльчива, в считанные мгновения переходила от ласкового тона к злости и обратно.
К началу пира сестра императора явилась вовремя, спокойно и уверенно прошествовала через весь зал и заняла место подле Арселии.
— Как ты себя чувствуешь? — улучив минутку, спросила императрица. — Ты очень бледная.
— Боюсь, сегодняшняя церемония оказалась слишком долгой. Солнце было злое, — тихо ответила Мейрам и улыбнулась как можно беспечнее.
А празднование набирало обороты. Подали торжественный ужин. Гости ели, пили, шумели, переговариваясь между собой. Музыканты старались вовсю: маленькие пестрые барабанчики задавали ритм мелодии, тонко пели свирели, протяжные звуки струнных собрали песню воедино и увлекли слушателей в бурный водоворот представления. Танцовщицы в центре зала порхали так легко, будто вовсе не касались пола. Тяжелые золотые украшения на их руках и ногах тихо звенели при каждом движении.
Сабир был доброжелателен, приветливо дарил улыбки своим подданным, милостиво принимал знаки внимания, но вскоре отвлекся от шумного веселья и углубился в разговоры с с особо почетными гостями.
Мейрам решила, что теперь ее исчезновение не привлечет лишнего внимания, и встала, чувствуя, как дурнота набирает силу. Выдавила из себя вежливую улыбку и направилась к выходу. Однако сил все-таки не хватило: мир вокруг качнулся, поплыл и провалился в спасительную темноту.
***
В себя она пришла от резкого щекочущего запаха и с удивлением поняла, что лежит на кровати в своих покоях. Рядом суетился пожилой лекарь, Шейба бен Хайри, чуть в стороне замерли три служанки, выглядели они испуганно. В дверях стояла охрана, а несколько человек деловито собирали и выносили кое-что из личных вещей: духи, мази, а так же еду и питье.
— Что происходит? — она возмущенно приподнялась на ложе. — По какому праву вы тут распоряжаетесь?
— Миледи, — седовласый лекарь был предельно собран и сдержан. — Вам не стоит беспокоиться. Эти люди отнесут ваши вещи в мою лабораторию, я должен изучить их на предмет ядов.
— Какие еще ядов? — опешила Мейрам.
— Сложно сказать. Но вы потеряли сознание без видимой причины, ваши служанки говорят, что уже много дней у вас наблюдается недомогание. Как себя чувствуете сейчас?
— Голова кружится, есть слабость.
— Как давно вы ели или пили?
— Днем после церемонии принесения даров, — Мейрам честно попыталась вспомнить. — Но я только пила воду, аппетита нет вовсе, почти ничего не хочется. Вы напрасно тревожитесь, всему виной слишком жаркое солнце, не более.
— Вы пили из этого кувшина? — лекарь понюхал содержимое и передал посуду охраннику, как только Мейрам кивнула. — Выйдите все, я должен осмотреть госпожу.
Мейрам проводила бледных служанок и молчаливых стражников равнодушным
Наконец, лекарь присел на край кровати и, явно испытывая неловкость, спросил:
— Надеюсь, мое любопытство не оскорбит вас, миледи, но я должен узнать наверняка, это ради вашего же блага: скажите, вы были недавно близки с… мужчиной? Две луны назад или чуть больше?
Мейрам похолодела. Кровь отхлынула от лица, выбелив щеки почти полностью. Мысленно подсчитав дни, прошедшие со встречи с Малконом в нижнем городе, она до боли закусила губы, закрыла лицо руками и глухо застонала.
— Я так и думал, — лекарь старался говорить очень тихо. — Слабость, дурнота, раздражительность, чувствительность к запахам. Вы ждете дитя.
Девушка поднялась с кровати и на неверных ногах подошла к зеркалу, рассматривая себя так придирчиво, что, казалось, от того, что она увидит, зависит ее жизнь. Хотя, если смотреть правде в глаза, так оно и было. За несколько лет брака Мейрам так и не удалось зачать, она была уверена, что это ее вина, но, увы, сделать ничего не могла. В императорской семье многие оставались бездетными. Лекарь продолжил:
— То, что я скажу сейчас, может прозвучать жестоко, но я прошу меня выслушать. Вы — сестра императора, у вас нет мужа, и даже если в ближайшие недели вы сможете добиться заключения официального брака, срок рождение малыша будет невозможно изменить. Вас ждет позор, публичное унижение и наказание, а ваш ребенок, мальчик или девочка, окажется неугодным бастардом. В лучшем случае, если он не унаследует родовую магию, его ждет незавидная участь всех нежеланных детей. В худшем, если в нем пробудился дар четырех стихий, он станет заложником политических амбиций — вашего брата или его врагов, разница невелика.
Мейрам слушала молча, еще не до конца осознавая перемены, которые ее ожидают.
— Я могу предложить вам решение — жестокое и милосердное одновременно. В моих силах приготовить лекарство, которое заставит вас выбросить это дитя. Срок пока малый, угроза вашей жизни есть, но невысокая.
— Нет! — Мейрам ощутила, как холод и ужас сковал все ее нутро. — Не смейте говорить, даже думать о таком не смейте!
— Простите мою прямоту, — Шейба встал, на его лице застыла настоящая печаль. — Я знаю, что подобное решение нельзя принимать второпях, но времени на раздумья у вас нет. Как только я покину эту комнату, меня тут же проводят к сиятельному императору, чтобы я предоставил ему отчет о вашем состоянии. Увы, даже если я солгу, еще две, максимум три луны — и правда станет очевидна.
— Но ведь это убийство. Безвинного, нерожденного еще человека.
— Это сохранение жизни вам, его несчастной матери.
— Я не пойду на это никогда, слышите? Если брат прикажет убить это дитя, пусть убивает вместе со мной!
— Тише, — лекарь подошел вплотную и зажал ей рот рукой, — во имя всех стихий, не так громко!
Мейрам разрыдалась.
— Вы любили отца этого ребенка? — спросил он, поглаживая ее дрожащие плечи. — Напрасный вопрос, будь иначе, вы бы не стали рисковать собой. Уверены в том, что хотите малышу такой судьбы?