Нет правил для любви
Шрифт:
В последние три дня Эдмонд не появлялся. Видимо, предпочел в одиночестве пережить крушение своих планов на счастливую семейную жизнь. Есть, правда, небольшая вероятность того, что Саманта вернулась и они усиленно подтверждают примирение, запершись в квартире и отключив телефоны… Но вряд ли. Вовсе не похоже на Саманту.
А слоняться по дому из угла в угол, как тигр в клетке, зажимать себе рот и все скрывать — это похоже на него?
На него прежнего — да, очень!
Но он ведь решил, что больше не будет жить по принципу «так проще». Значит, надо
А если Саманта захочет вернуться? — пискнул внутренний голос. Что, отрежешь ей все пути к отступлению? Опорочишь ее доброе имя?
— Заткнись, — процедил Джастин сквозь зубы. — Хватит самоустраняться из трусливой деликатности.
Это уже не их, Саманты и Эдмонда, отношения, в которые он не имеет права лезть. Он — третья фигура на этой доске, и пора начать играть по-честному. У него есть на это право: он ее любит.
Эдмонд хорошо смотрелся на фоне барной стойки. Он органично вписался в интерьер: стены цвета вишни с молоком, темный потолок со множеством мелких лампочек, металлически поблескивающие ножки табуретов, черные столешницы, серый от табачного дыма воздух — и красивый молодой мужчина, ссутулившийся над стаканом бренди.
— Привет, Эд. Ну и местечко же ты выбрал.
— А мне нравится.
— Не сомневаюсь.
— Что будешь пить?
— Кофе.
— Эй, бармен, кофе с двойным виски для моего друга!
— Нет, виски не надо.
— А, черт… Нет, ну, может, все-таки выпьешь со мной?
— Нет.
— А зачем тогда звал?
— Поговорить.
— Ну что ж, давай поговорим. Как твои дела?
— По-разному.
— Эй, вы только посмотрите на него! Можно подумать, это твоя любимая девушка слиняла черт знает куда…
На лице Джастина сама собой проступила нехорошая, злая, жгучая улыбка.
Эдмонд явно обратил на нее внимание — но тут же решил, что она этого внимания недостойна: недоумение на его лице быстро сменилось скорбной миной.
Джастин сел рядом с ним. Нужно было с чего-то начинать — с чего?
— Знаешь, а я ведь, как идиот, четыре года хранил ей верность, — усмехнулся Эдмонд и пригубил бренди.
Джастин почувствовал укол совести. Четыре года — это долгий срок. Это маленькая жизнь. И есть грань, черта, которая отделяет эту маленькую жизнь от новой. Но куда, скажите на милость, отнести ту последнюю неделю, когда они с Самантой стали любовниками?
Если «еще вместе», то это измена.
Если «уже нет», то это просто поворот судьбы.
— Думал: хватит уже случайных женщин, Саманта хороша, незачем подрывать фундамент наших будущих отношений — я ведь почти сразу решил, что когда-нибудь женюсь на ней, помнишь?
Джастин не помнил. Едва не кивнул на автомате — опомнился. Незачем лгать, даже если речь идет о лжи жестом. Но Эдмонд, по-видимому, не очень нуждался в каких-то подтверждениях. Он смотрел в стакан и продолжал
— А тут, когда она уехала, я будто с цепи сорвался. Понесло, понимаешь?
У Джастина что-то оледенело внутри. Казалось, гортань и язык должны покрыться инеем. Он во все глаза смотрел на Эдмонда.
— Я встретил на улице Барбару Уоткинс, помнишь, мы вместе учились в старших классах?
— Рыженькая? С которой у тебя был первый раз?
— Да, теперь, кстати, блондинка… У нее и тогда была лучшая фигура в параллели, а теперь — вообще отпад. Мы поужинали вместе, вспомнили школьные деньки, а потом я повез ее домой, зашел… Ну ты понимаешь.
— Понимаю.
— Все было великолепно, все-таки с одной женщиной, как бы она ни была хороша, постепенно теряешь вкус.
— Это если любви нет, — вырвалось у Джастина.
Эдмонд проигнорировал его реплику.
— Мы встречались каждый вечер, не могли насытиться друг другом. Я сразу ей сказал, что собираюсь жениться, что это все вроде каникул…
— А зачем? Зачем ты так поступил?
Эдмонд пожал плечами:
— Была возможность. К тому же я пока не женат, после свадьбы я бы поостерегся угрызений совести.
Джастин покачал головой:
— Нет, не поостерегся бы. Потому что свидетельство о браке и кольцо на пальце ничего не меняют. Если изначально не чувствуешь долга перед человеком, то ничто тебя с ним не свяжет.
— Слушай, для чего ты мне это говоришь? Как будто никогда не был на моем месте.
— Не был.
Или все-таки был?
Нет. Он никогда не изменил ни одной женщине. Разве что свои чувства к Саманте раньше предавал.
— Значит, святой. Ладно, я это все к чему: если бы Саманта узнала, она бы точно закатила грандиозный скандал, я бы понял и ее бегство, и нежелание разговаривать. Но она ничего не могла даже заподозрить… Почему она так поступила?
Эта идиотская фраза вывела Джастина из ступора, рассмешила своей нелепостью и разозлила. И в этой веселой злости он почувствовал, что руки развязаны, да и кляпа во рту уже нет.
— Эд, а чего ты так убиваешься?
Эдмонд посмотрел на него, как будто услышал нечто святотатственное. Впрочем, он был из не очень религиозной семьи…
— Что ты хочешь сказать?
— Что сказал. Из-за чего ты впал в уныние и всем своим видом демонстрируешь, как жестока к тебе жизнь? «Боже, как мне больно» написано у тебя на лбу, на спине…
— Джей, ты в порядке? Головой не бился? Таблеток не принимал? Моя девушка от меня сбежала.
— И что? Ты легко найдешь себе какую-нибудь теплую куклу в постель. А Саманту ты не любишь.
— И что? То есть… тебе откуда знать?
— Я вообще тебя очень давно знаю. Успел изучить.
— Слушай, а что ты почувствовал, когда Элли тебя бросила?
— Если ты хотел этим вопросом поставить меня на место или сделать мне больно, тебе не удалось. Когда Элли ушла, я почувствовал досаду, недоумение, может быть, обиду. Но я не таскался по барам с убитым видом. Повод, конечно, был, но не было причины.