Нет жалости во мне
Шрифт:
Он протащил ее в глубь квартиры, не забыв закрыть за ними дверь. Не включая свет, опустил на мягкий ковер.
– Я тебя ненавижу! – закрыв под его натиском глаза, с блудливой улыбкой пробормотала она.
– И я тебя тоже!
Он хотел высказать ей все – за Касатона и за Енисеева. Эмоции били через край, но выход они нашли не через верх, а через низ. Сашка закружилась в них, потеряв над собой всякий контроль. Сейчас она не могла думать головой, потому что ее сознанием завладело тело. А ею
Они так спешили, что даже не стали раздеваться. И сейчас она лежала на полу в порванном, смятом и задранном платье, даже не пытаясь его поправить. Через окно в комнату заглядывала луна. И Алику казалось, что ночное светило завидует ему. Сколько было у него женщин за последнее время, но ни с одной он не испытал того, под впечатлением чего был сейчас. Даже с той, прежней, Сашкой ему не было так здорово, как с этой, нынешней.
Он нащупал в кармане рубашки пачку сигарет, прикурил.
– И мне, – вяло махнув рукой, попросила Сашка.
Пришлось закуривать вторую.
– Помнишь, ты обещала начать правильную жизнь?
– Я почти два года не курила. И сейчас – так, баловство...
– Я не про это... Ты говорила, что со мной неправильно было... И с Игорьком тоже... Сказала, что в Москве так себя вести не будешь...
– Ну, если в Москве тебя не было, значит, я вела себя правильно...
– Правильно себя вела, с правильным челове-ком, – едко усмехнулся он.
– Это ты о чем?
– О ком... Я все про тебя знаю. Ты спишь с Касатоном.
Волна его гнева разбилась об айсберг ее спокойствия.
– И что с того?
– Как это что с того?! – начал было Алик, но продолжения не нашел.
А ведь действительно, в чем Сашка перед ним виновата? Она не обещала хранить ему верность, да он и не настаивал на этом – хотя бы потому, что не воспринимал ее всерьез и надолго.
Может, она клялась ему в вечной любви? Нет, не было этого. Она уезжала в Москву, а он отпускал ее с легким сердцем, как использованную, хотя еще и не надоевшую девку... Какие теперь могут быть претензии?
– У тебя когда срок закончился? – спросила она.
– Год уже на воле.
– И где ты все это время был?
– Ну, я не знал, что ты здесь...
– Если бы хотел найти, нашел бы... Случайно узнал, случайно зашел... Все у нас, Алик, с тобой случайно...
– Но тебе же нравится.
– Э-э... Может, и нравится... Я сейчас похожа на человека, который бережет свое здоровье, поэтому не выпивает даже по праздникам. Но иногда так напьется – в полное свое удовольствие. Оторвется на полную катушку и снова трезвый образ жизни... Ты напоил меня, Алик...
– Предлагаю уйти в запой!
– Звучит заманчиво...
– А если твой трезвый образ жизни вдруг придет?
–
– Или Енисеев.
– Ты и про него знаешь? – Сашка не возмутилась, она всего лишь сделала вывод.
– Он тебя замуж звал.
– Да, звал... Откуда такие подробности?
– Ну, я разговаривал с ним.
– Когда?
– Да было дело.
– Ты что-то от меня скрываешь.
Сашка поднялась с пола, оправила платье. Подождала, когда Алик приведет себя в порядок, только затем включила свет.
Выглядел он хорошо, стильно – чисто приманка для женщин. Приманка, успешно испытанная множество раз. Но Сашка не любовалась им, смотрела на него настороженно, как на чужого человека. Как будто не она, а какая-то другая баба только что извивалась под ним на полу.
– Ничего я от тебя не скрываю... Я к твоему Костику чисто насчет Игорька подъехал, – сочинил Алик. – Так, мол, и так, не знаешь, где мне эту гниду найти...
– Он откуда может про Игорька знать? – Сквозь удивление в Сашкиных глазах смутно, но просматривалось смятение.
Неважная она актриса, подумал он, не умеет лицедействовать.
– Ну, были у них пути пересечения...
– Не было у них ничего.
– Но ты же знаешь, что было.
Алик пристально и с нажимом смотрел на нее, Сашка пыталась, но не смогла выдержать его взгляд, смущенно отвела глаза в сторону.
– И то, что Игорек где-то здесь, ты тоже знаешь.
– Кто тебе такое сказал?
Она снова смотрела ему в глаза, но ее взгляду не хватало крепости, которую способны были придать правда или безупречная актерская игра.
– Хочешь, я скажу, почему ты играешь в нашем городском театре? – свысока усмехнулся он.
– Потому что так захотел Касатон, – дрогнувшим голосом ответила она.
– Да, я знаю, он сделал тебя примой. И сам театр из-за тебя в шоколаде... Но все это не то. Тебе нужна большая сцена. Тебе нужно большое кино. Но всего этого нет...
– Неправда. Касатон... То есть Илья... Илья обещал мне главную роль...
– Он что, режиссер?
– Нет, но у него есть деньги на кино.
– И что за фильм он может снять? «Крестный отец Петрополя»? Кем ты там будешь? Актрисой, которая не умеет играть...
– Кто не умеет играть? Я?! – чуть не задохнулась от возмущения Сашка.
– На сцене, может, и умеешь. А в жизни – нет! Ты знаешь про Игорька, но хочешь это скрыть. А я вижу, что знаешь!
– Нет!
– Да!
– Ну нет же...
– Да!!
– Ну, Костя говорил про него, – прогнулась Сашка.
– Что говорил? – продолжал давить на нее Алик.
– Ну, что в Петрополь он приезжал, к нему приходил...
– И что ты Касатону сказала?
– Ничего.
– Почему?