Нет звездной болезни
Шрифт:
– Соколова, - угрожающе протянул Генрих Максимович и, сузив глаза, отрицательно мотнул головой.
– Всё, замолкаю, - замахала руками в жесте полного повиновения, но напоследок показала язык нашей примадонне и скорчила мерзкую рожицу. Пусть не расслабляется.
Надо помолчать. Осталось немного до звонка на перемену. Ещё чуть-чуть потерпеть. Пусть день начался не очень удачно, маман опять пилила на счёт гитары и моего слишком длинного языка, но зато теперь всё может наладится. В наш университетский актовый зал привезли музыкальные инструменты для концертов и прочей ерунды. И сейчас, пока никто не видит и не слышит, есть шанс немного поиграть на гитаре, а то за неделю можно забыть мотив, который
Звонок раздался так неожиданно, что я подпрыгнула на месте, уронив на пол МРЗ-плеер. А наш Генрих Максимович пригрозил мне пальцем, но при этом улыбался. В ответ мне пришлось пожать плечами и тоже чуть приподнять уголки губ в знак того, что мы друг друга поняли. Значит сегодня жалоб на мою персону от Генриха не будет. Одной проблемой меньше.
Быстро схватив свои вещички, я ринулась в коридор. Свежий воздух. Нужен свежий воздух. Почти сбивая с ног других студентов и преподавателей, что попадались на пути, я летела к огромному окну, которое нужно успеть занять и открыть на перемену. На улице светило солнце, а жариться, как курица-гриль, не хотелось.
– Куда так понеслась?
– крикнула вслед Альбина и захихикала вместе со своей свитой.
– Здесь слишком смердит, пахнет снобами и зазнайками, - прошипела про себя, но кричать это на весь коридор не решилась. Пусть матушка порадуется одному дню своей дочери без замечаний. Но мечтам не дано сбываться, если о них слишком много думаешь. В моём случае получилось именно так. Во-первых, на подоконнике уже сидел тот парень-мажор в очках. Он сложил руки на груди и вальяжно закинул ногу на ногу таким образом, что ступня одной конечности находилась в десяти сантиметрах от колена другой, при этом весь его вид практически кричал: «Девушки, обратите на меня своё внимание, хоть вы этого и не достойны». Во-вторых, надвигалась буря в виде моей матери и какого-то странного мужика в деловом костюме.
Волосы мужчины подстрижены так, будто он молоденький мальчик из журнала мод. Да и одежда не похожа на дешёвую, скорее, какой-то бренд. Внешность тоже была на высоте, не хуже этого мажора, они даже чем-то похожи. На лице так и виднелась надпись: "Я брутальный самец", а глаза совсем неправильно заблестели после того, как родительница ткнула на меня пальцем и что-то произнесла.
Это конец. Фенита ля комедия. Тушите свет. Неужели она меня сейчас так пропесочит за тату, что будут сотрясаться стены? Или оставит сладкое на десерт, то есть отругает дома? Втянув в себя большую порцию свежего воздуха, я отправилась прямиком к родительнице и её прекрасному кавалеру.
– Здравствуй, Алиса, - сдержанно поздоровалась мать, хотя утром мне уже довелось её увидеть, к огромному сожалению.
– И тебе не хворать, - мило улыбнулась и сразу пошла в бой под названием "Месть за гитару".
– А это что за хмырь с тобой? Новый хахаль? Поздравляю, этот хотя бы не такой страшный, как предыдущий. И одет прилично, - я цокнула языком и ухмыльнулась.
– Вполне подходящий типок для тебя, мамуль.
– Что ты себе позволяешь?! Не обращайте внимания на маленькую паршивку, - наигранно задыхаясь от накатившего возмущения, попыталась постоять за себя мама. Она прекрасно понимала, что пара фраз могут добить этого брутального самца, который тут же стал её успокаивать:
– Ничего, Лидия Петровна, это милое дитя меня совсем не обидело, а скорее даже рассмешило. Столько злости к собственной матери, которая растила тебя не один год! И как в тебе все эмоции вмещаются?
– Не ваше дело, - грубо отозвалась и косо глянула на парня, сидящего на подоконнике. Тот отрицательно качал головой и усмехался. Причём так открыто и едко, что мне стало тяжело сдерживаться и не дать ему по очкам. Что за цирк тут вообще происходит? Я, стало быть, клоун,
– А ты чего усмехаешься, мажор? Зубы лишние?
Знаю, это выглядело по-детски глупо, наверняка тот красавчик подумал, что я первая хабалка в институте и вообще «гопница», но так хотелось сказать что-нибудь обидное, чтоб он перестал улыбаться. Но отчего-то после того, как его губы сжались в полоску, мне стало не то что не по себе, даже стыдно за такое поведение. Впервые в своей жизни.
– Алиса, как ты смеешь?!
– воскликнула недовольно мать, схватила меня с силой за руку чуть выше локтя и потащила к своему кабинету, попутно извиняясь за непутёвую дочь и её длинный язык. Проходящие мимо студенты непонимающе пялились на нас, провожали долгим взглядом наши спины и отходили с пути, видя разъярённого ректора и какую-то крашеную девицу. Наверняка, со стороны это выглядело примерно так: "...и злобный ястреб, ухватив своими мощными стальными когтями бедного горностая, поволок добычу к себе в гнездо, чтоб там разделаться с ней, покончить раз и навсегда...".
Быстро перебирая ногами и удивляясь, как это маман так живо мчится на каблуках, я размышляла о смысле жизни и о том, какое же на этот раз предстоит наказание бедной и несчастной жертве случая Алисе. Может, сломает гитару? Отрежет волосы? Посадит под домашний арест до скончания дней? В народе ходил слушок, что мать иногда даже угрожала своим подопечным, то есть студентам, проблемами с экзаменами или, того хуже, отчислением из университета. Конечно, пустые угрозы со мной не пройдут, тут нужны более масштабные действия вроде порки или стояния в углу на горохе.
– Что ты творишь, дрянь?! Я тебя отправлю в Америку к отцу, если ещё раз такое посмеешь сделать! Это же уважаемый человек!
– Уважаемый кем? – изогнув губы в едкой ухмылке поинтересовалась. Реакция была незамедлительной и шквалистой.
– Да как у тебя язык поворачивается все эти гадости говорить? Это мужчина, между прочим, владеет строительной компанией! Если ещё раз услышу, как называешь его не по имени и отчеству, отправлю к отцу!
Бла-бла-бла, далее по тексту следовали совершенно непечатаемые слова, складывающиеся в забавные выражения. Да, наш ректор грубо выражалась. Как заправский сапожник в самый неудачный день в году. При этом грозилась отослать меня к отцу, который совсем не был мне отцом, всего лишь отчимом. В принципе, я ничего не имела против Америки и красивых американских парней, особняков и городов из фильмов. Только проблемка была в том, что Борис завёл себе новую совершенно нормальную семью, а с его новой женой у нас отношения удались, пожалуй, ещё хуже, чем с маман. И, чтоб не рушить новую ячейку общества, я позорно сбежала обратно в Россию. Мать подумала, что мы разругались с отчимом. А он подумал, что у нас с мамой наладился, в кой-то веки, контакт. Обе стороны остаются и по сей день в неведении.
Если бы отец жил один, я с превеликим удовольствием осталась бы в Америке и не возвращалась к своей старой жизни никогда. К сожалению, он нашёл свою половинку, и их счастье оказалось для меня гораздо важнее своего.
Итак, мне всё продолжали ездить по ушам и твердить о положении того мужика в обществе (хотя это крайне скучно и не интересно), а я, с заинтересованным видом, пропускала всю информацию мимо ушей и кивала головой в знак согласия и примирения. «Да лети всё к чертям, больше ни слова никому не скажу, лишь бы все замолчали и отстали от меня хоть на денёк.» Продолжался этот славный монолог минимум минут семь, пока я с ужасом в глазах взглянула на часы и помчалась в аудиторию, с криком: "Я могу опоздать на мою любимую историю!"