Нетерпеливый алхимик

Сильва Лоренсо

— Виргиния, почему ты считаешь мужчин австралопитеками с семенными железами вместо мозговых извилин? Поостерегись, — подобное предубеждение идет во вред профессиональным качествам следователя.

Чаморро легко краснела, особенно когда ее называли по имени. Уловка, конечно, недостойная, я бы даже сказал, коварная, однако я редко пускал ее в ход по соображениям экономии: мне надлежало крайне бережно расходовать скудный запас тех преимуществ перед моей напарницей, которые все еще сохранились в моем загашнике.

—

Я вовсе так не считаю, — слабо сопротивлялась она.

— И потом, советую тебе хорошенько поразмыслить над вопросом, из каких денег нам платят зарплату и нет ли в ней посмертного вклада несчастного Тринидада Солера, с кровью отрывавшего от себя кругленькую сумму, чтобы исправно платить налоги. Хулить человека, дающего тебе хлеб насущный, — последнее дело. Погибший имеет право на элементарное уважение, и в память о нем мы обязаны выяснить, почему и от чьей руки он принял позорную смерть.

Я условился с Марченой заехать к нему перед визитом на атомную станцию. Поэтому сначала мы направились в Алькаррию, где находилось самое крупное в районе территориальное подразделение Гражданской гвардии. Строго говоря, речь шла не о городе, а о заурядном населенном пункте, сильно разросшемся за последнее время. В центре его высилась огромная церковь — непременный атрибут множества испанских деревень, как больших, так и до смешного малых, — и романтические развалины средневекового замка, органично вписавшиеся в не лишенный приятности пейзаж: зеленую долину, речку и непролазную чащобу по обоим берегам.

Немного поплутав, мы выбрались к штаб-квартире — приличного вида зданию в новой части города рядом с шикарными виллами. Пока мы парковались, Марчена вышел на улицу поздороваться.

— Добро пожаловать в нашу цитадель, — сказал он. — Прошу прощения, что не выстроил в вашу честь почетного караула. Ба, неужто к нам пожаловала сама Чаморро! Да еще в форме гвардейца.

— Форма гвардейца положена мне по уставу, господин сержант, — ответила моя помощница, кисло улыбнувшись.

— Тебе идет, — добавил Марчена. — Правда, маленько старит, извини, но факты — упрямая вещь.

— Не переживайте, господин сержант. Мне на кастинг не идти.

— Куда-куда не идти?

— Оставь ее в покое, Марчена, — вмешался я. — У нас новости.

Мы вошли в здание и передали ему содержание утренней беседы с шефом и сведения, полученные от администратора мотеля. Марчена внимательно слушал, выводя что-то шариковой ручкой в лежащем на столе блокноте. Когда я закончил, он помолчал, потом, сделавшись серьезным, проговорил:

— Три месяца назад неподалеку от шоссе нам случилось разнести один занюханный притон, в котором работали русские, чешские и польские проститутки. Естественно, все без документов и все вывезены с родины обманом. Ты знаешь, как это делается. Так вот, никто из них и близко не подобрался к метру восьмидесяти. Несмотря

на смазливые мордашки, вид у них был довольно потасканный и не вызывал никаких чувств, кроме брезгливости. Из комендатуры поступил приказ покончить со злачными местами на вверенном мне участке. Конечно, нельзя ручаться, что у меня не осталось ни единой шлюхи, однако иммигранток ты здесь не найдешь, будь спокоен. Только национальный продукт: «Сделано в Испании».

— Тогда у меня не укладывается в голове, каким образом Тринидаду удалось снять здесь русскую проститутку. Может, девушку подложили под него намеренно? Но сейчас важно другое: почему он повез ее в мотель, а не куда-нибудь подальше от дома? Возьмем, к примеру, тебя, Марчена. Ты решил изменить жене с голливудской богиней, не считаясь ни с какими тратами, — куда бы ты с ней поехал?

— Только в Голливуд, ближе никак — надо знать мою жену.

Чаморро смотрела то на меня, то на Марчену с застывшим, словно гипсовый слепок, лицом.

— Ладно, — вздохнул я. — Сначала надо собрать факты, а уж потом попробовать в них разобраться. Что вам удалось нарыть?

Марчена поудобнее устроился в кресле и начал перечислять.

— Посмотрим, — сказал он. — Я поговорил кое с кем из моих знакомых на станции. По их данным, Тринидад Солер не отличался оригинальностью: спокойный, работящий и своей выгоды не упускал, словом, ничего интересного. Никто не помнит, чтобы он с кем-то конфликтовал, скорее наоборот, старался всем угодить. Недавно на его отдел совершила набег комиссия с целой упряжкой аудиторов и, не найдя к чему придраться, вынесла ему благодарность за хорошую работу. Безупречный руководитель, только крылышек не хватает! Затем я вытряхнул душу из всей округи вплоть до последней шпаны — ты ведь знаешь, у меня с ними разговор короткий, и опять осечка.

— Значит, у нашего героя ни с того ни с сего перегорели пробки, — сделала вывод Чаморро. — Или кто-то их вывинтил.

— Соседи по старой и новой квартирам почти с ним не встречались. С женой чаще, поскольку она ходит по магазинам. Свободное от работы время он проводил либо дома, либо где-то далеко от наших пределов. Те, кто с ним иногда общался, — продавец газетного киоска и хозяин бакалейной лавки — находят его вежливым и необыкновенно приятным человеком. Вот, собственно, и все. Занавес опускается.

— Мы здорово влипли, — подытожил я. — Стоит мне подумать о Перейре, как у меня по затылку начинает струиться холодный пот. Если так дальше пойдет, мы уткнемся в глухую стену еще до начала расследования.

— Похоже на то, — сказал Марчена, нахмурив лоб. — Разве что вдова даст нам ниточку, чтобы распутать клубок.

— Вряд ли, — возразил я. — По-моему, ей известно об этом деле столько же, сколько мне об игре в поло.

Марчена чуть помедлил, обдумывая ответ.