Нетерпение в степени
Шрифт:
Ещё одной поразительной и странной вещью было то, что доктор Фолкберг, услужливо встретивший её возле лифта, не понравился Хельге с первого взгляда. Его неестественно широкая улыбка была насквозь фальшивой, а в глазах застыло нетерпение. «Он как Уильям, но не Уильям», – промелькнуло в сознании Мантисс, но она тут же одёрнула себя. Если бы дело было лишь в сравнении двух персон, Хельга отругала бы саму себя за предвзятость. Дело было не в том, что этот незнакомец занял место уважаемых ею людей, грозя будто бы вытеснить их дух из этих стен. Нет, проблема была в самом докторе и его
– Патрик Фолкберг, – представился доктор, словно Мантисс могла по какой-то причине забыть или пропустить его имя.
– Я знаю, кто вы. А вы знаете меня, иначе не пригласили бы.
– А я так надеялся, что вы поиграете со мной в эту бесполезную вежливую игру. – Доктор ещё растягивал губы, но делал это менее качественно, отчего фальшь проступала всё сильнее.
Некоторые сведения о Фолкберге, например возраст, Хельга вычитала из его биографии в открытом доступе. Он носил очки и не сбривал жидкую щёточку усов. Чёлка прядями свисала вокруг лица, и открытый лоб казался слишком большим. Под ухом, едва заходя на щёку, прятался шрам, который был почти незаметен на загорелой коже. Таких белоснежных зубов у настоящих, не отфотошопленных для журналов людей Мантисс никогда не видела.
Фолкберг загораживал собой двери лифта, оценивающе разглядывая гостью сверху вниз. Будто сомневался, пускать ли её дальше. Или очерчивал границу, демонстрируя, кто тут главный и без чьего кивка ей и шагу не разрешено ступить. Доктор знал, что Хельга работала на минус втором, и явно не желал, чтобы она чувствовала себя тут вольной птицей, которой уже известен каждый уголок отдела.
– Время пришло, – сверяясь с часами, сказал Фолкберг. Он игнорировал синяк на лице гостьи, который невольно притягивал взгляды других людей. – Вы прибыли чуть раньше, и нам нет нужды торопиться.
Он вошёл в лифт первым. Мантисс подавила удивление. Натянутое радушие доктора выглядит так, будто он был вынужден пригласить Хельгу, хотя сам противился этому. Стерев улыбку, он казался ещё более отстранённым и холодным. Разве не Фолкберг забрасывал её письмами, неустанно зазывая в стены института? Мантисс насторожилась и занервничала.
– Не беспокойтесь, вас не ждёт ничего ужасного. – Фолкберг уловил её тревогу по нахмуренному лицу. – Дни, когда тут было опасно, давно прошли. Террористы не заглядывали к нам… да вообще больше не заглядывали.
Он подумал, что на Хельгу напала паника из-за воспоминаний, что она мысленно вернулась в ту ночь, когда на минусовых этажах произошло множество трагедий. На самом деле она боялась будущего. Слишком поздно, правда. Двери лифта захлопнулись, и кабину потянуло вниз, так что если это была ловушка, то Мантисс в неё уже попалась.
На минус втором доктор тоже вышел первым. Хельга молча последовала за ним, но запнулась через шаг. Слева на стене, некрасиво пристроившись почти вплотную к первому кабинету, красовалась дверь с треугольником. Аномальная комната словно «вышла» поприветствовать гостью, которая
– Очень мило. Обычно её днём с огнём не сыщешь, – усмехнулся Фолкберг. – Идёмте дальше.
– Вы её изучаете? – продвигаясь дальше по коридору, спросила Хельга.
– Да. Несколько человек в моём отделе ставят несложные эксперименты. Я читал в отчётах, что это вы предложили вернуться к изучению комнаты. Не могу представить, о чём думали мои предшественники, игнорируя это сокровище. Такая растрата потенциала, – пренебрежительно отозвался доктор.
– Вы, естественно, знаете, как подойти к исследованию такой аномалии, – в тон ему ответила Мантисс. Её одновременно и порадовало, что комнату с треугольником не забросили, и рассердило, как Фолкберг намеренно акцентировал внимание на ошибках прошлых докторов.
Руководитель отдела изумлённо поглядел на Мантисс.
– Ну конечно. Моя команда ничего не упустит из виду. Нельзя допустить повторения халатности на минус четвёртом, иначе нас тоже закроют.
– Тоже?
– Вы разве не заметили, что в лифте зачеркнули цифру «минус четыре» рядом с кнопкой? Мне говорили, что вы отличаетесь поразительной внимательностью к деталям, но теперь получается, что я, понадеявшись на высокие оценки ваших способностей, сам же и проболтался. Я в растерянности.
Хельгу пробрал холодок. Её больше напугало известие о закрытие отдела на минус четвёртом, чем разочарование Фолкберга. Пускай факт того, что она в самом деле не обратила внимание на зачёркнутую цифру, был смущающим.
– Если их закрыли, кому передали объект?
– Едва ли вам нужно это знать.
– А как же Тёмная Фигура? – не сдавалась Мантисс. – Её объединили с объектом? Да бросьте! Я была участницей тех событий, поэтому имею право знать!
– Нет никакой Фигуры. Она давно пропала из этих стен.
Заявление поразило Хельгу. Почему-то последние годы она представляла, что у сотрудников института всё под контролем, а Тёмная Фигура поймана и изолирована. Реальность была куда более прозаичной. Они попросту не смогли удержать взаперти полупрозрачное нечто, и оно отправилось путешествовать по миру.
– Марк Вейлес всё ещё руководит отделом Сломанного Телефона? – спросила Хельга.
– Нет, он на пенсии. Про минус третий тоже спросите?
– А его не закрыли?
– Пока нет. – Фолкберг что-то заметил. – Кстати о моей команде.
Навстречу им шёл мужчина. Он поприветствовал доктора, и Фолкберг кивнул в ответ. У мужчины были восточные корни, поскольку глаза казались yже, чем обычно можно встретить в их регионе. Он был в голубой рубашке, заправленной в чёрные брюки.
– Это наш штатный сотрудник, Джо Файхви. Он занимается изучением аномальной комнаты, – представил Фолкберг. – Это наша гостья, Хельга Мантисс.
– Под изучением вы понимаете попытки ежедневно угнаться за ней? – строго сказала Хельга. – Иначе я не могу объяснить, как объект изучения без вашего ведома оказался возле лифта. Бегите скорее – может, ещё застанете его там!