Неудачница: перезагрузка
Шрифт:
Он играл для меня. Он ждал меня. Возможно даже, искал меня в толпе, вызывая восторг у тех счастливиц, что ловили на себе его взгляд.
А я в это время предавалась любовным утехам с его врагом.
Падаю головой на стол. Это просто невозможно.
Поворачиваю лицо и смотрю на последнее сообщение:
«Тебя не было на нашем выступлении. И в зале тебя нет. Ты ушла? Бондарёв всё ещё здесь, но, кажется, он тоже кого-то потерял… Нам нужно поговорить. Ещё раз. Прошу тебя»
Откидываюсь на спинку кресла, смотрю в
За что мне это? Я ведь ничего такого не сделала: старалась не обижать людей, старалась не напрягать отца своим существованием, не делала подлостей и пыталась быть честной. Так за что мне это испытание? За что мне внимание этих двух мужчин? Ведь даже если Леша просто хочет объясниться, а Глеб — просто получить удовольствие от очередной девушки в постели… то я-то живая! Я всё чувствую! И всё воспринимаю близко к сердцу! Неужели они не понимают, через что заставляют меня проходить?! Ведь они оба — и Глеб, и Лёша, никогда не сделают такую, как я, своей девушкой! Это же очевидно! Мы из разных миров! Так к чему все это?!
Вздыхаю глубоко, пытаюсь успокоиться. Это нечестно с их стороны. Хоть я и зареклась использовать сказочную тематику в отношении себя даже в своих собственных мыслях, но… где это видано, чтобы принц женился на своей горничной?.. Или нет, даже не так: где видано, чтобы принц выбирал в спутницы жизни уборщицу своего замка? К сожалению, в те, «сказочные времена», не существовало женщин-советниц короля и вообще… профессий для женщин в управлении замком-городом-государством. Так что, моя функция в той сказке была бы равна функции служанки. Может, поварихи… но уж точно не придворной дамы. А без феи-крестной у меня и вовсе не было бы шансов… факт…
Помимо прочего я практически ничего не умею, хочу помогать людям и не хочу жить на маленькую зарплату.
К слову, последний пункт точно вычёркивает меня из списка потенциальных золушек.
Всё, хватит хандрить! Пора дело делать! Начну прямо сейчас, только дочитаю последнее сообщение Бесова.
«Мила»
Роняю лицо в ладони.
Немногословно.
И почему я словно слышу его голос наяву?.. Его интонацию, его тембр, его…
— Мила.
Поднимаю голову и смотрю на Бесова.
Да что же это?.. Неужели и в жизни так бывает?!. Предательская жизнь!
— Здравствуй, Лёша, — произношу негромко, откладываю телефон в сторону.
Глава 7. «Разборки в Бронксе»
— Вижу, ты, наконец, прочла мои сообщения, — кивнув на ещё не успевший потухнуть экран телефона, заметил Бесов.
— Да, они были… содержательными, — кивнула, глядя на столешницу. На свою очень заваленную всякими ненужным бумажками столешницу…
— Мила.
Поднимаю голову, отзываясь на своё имя. Когда в моих руках оказалась эта папка?!
Бесов смотрит на меня сверху вниз, в его глазах просьба и вопрос — одновременно.
— Давай
— Давай, — чересчур бодро соглашаюсь, но ловлю взгляд Бесова на дверь Бондарёва, — Сейчас? — переспрашиваю с надеждой на отказ.
— Да. Только не здесь, — он отходит к двери в коридор, приглашая меня следовать за ним.
Опускаю взгляд в пол, следую за мужчиной. Иду. О! Я не знала, что на этом этаже есть такой закуток! Да здесь можно судьбы мира вершить! Тупик коридора с небольшим, но удобным кожаным диванчиком и раскидистой пальмой, что скрывала беседующих от глаз, случайно проходящих мимо…
— Мила.
Вновь поднимаю голову, отрываясь от созерцания диванчика, смотрю на Бесова.
— О чём ты хотел поговорить?.. — спрашиваю у него, натягивая на лицо самое бестолковое выражение.
— Ты не хочешь присесть? — он кивает в сторону дивана.
ТУДА?
С ним?!
Ни за что.
Сажусь на край подлокотника, как можно ближе к стенке. Бог мой, да что ж я веду себя, как последняя идиотка?! Мне что — десять?!
Бесов прислоняется спиной к стене и складывает руки на груди. Смотрит на меня.
— Почему ты себя так ведёшь? — спрашивает прямо после нескольких секунд молчания, что успели вывести меня на новый уровень истерии.
— Как? — вопросом на вопрос отвечаю я.
— Как будто ты что-то натворила, и папа скоро узнает, — глядя мне в глаза, спокойно отвечает Бесов.
— Ну, только если «папа» — это ты, — нервно смеюсь, а потом осекаюсь и прячу лицо в ладонях.
— Мила, что это значит? — ровным голосом спрашивает Бесов.
Я молчу.
— Мила?
Молчу я, дура, молчу!
— Что случилось вчера ночью?
Теперь в голосе Лёши зазвучали эмоции…
А ещё — был отчётливо слышен выстрел: кажется, это надежда застрелилась.
Вот только не знаю, чья именно: моя или его?..
— Я не могу тебе врать, — бормочу, продолжая прятать лицо в руках, — не потому что ты — особенный, хотя, может, и особенный… Раньше — точно был особенным… Но мы с тобой никогда не врали друг другу. Мы не были честными до конца, но откровенно врать… нет, такого не было. За это я тебя ценила… С тобой я не притворялась. И сейчас не буду. Я не поверила тебе вчера, думала, ты хочешь использовать меня в своей борьбе с Глебом, я напилась, поругалась с Бондарёвым и…
— Тихо, тихо, тихо, — Лёша берёт меня за руку, останавливая мой поток, и притягивает к себе, заставляя подняться на ноги; затем бережно обнимает, — я сам виноват. Я держал всё в себе. Я всегда держу всё в себе. Не люблю напрягать людей своими переживаниями. Но я рад, что смог сказать тебе. И я понимаю, что ты просто не могла мне сразу поверить — после всей той чуши, что я наговорил сгоряча в тот день… Ты нужна мне, Мила. Ты — моё успокоительное. Рядом с тобой я становлюсь лучше. Я так чувствую… И я уже давно хотел сказать тебе…