Неудачник

Кеннеди Эль

— Не искажай это. Ты мог бы быть честным. Может быть, я переживу это, а может быть, и нет. В любом случае, у нас с тобой все равно было бы все хорошо.

— Хорошо. — Он вскидывает руки в знак капитуляции. — Я все испортил. Это моя вина, и я чувствую себя дерьмово из-за этого. Но брось, ЭрДжей, мы же братья, чувак. Ты должен простить меня.

— Мы были никем до того, как попали сюда, и я не против, чтобы все так и оставалось. — Я качаю головой про себя. — Мой первый инстинкт насчет тебя был точен.

Мне стыдно за то, что я нарушил правило номер один. Привязанности — это слабости,

и они только создают возможность облапошить меня. Я должен был придерживаться плана. Держать голову опущенной и отсиживать свое время, пока это маленькое приключение не закончится. Это то, что я получаю за доверие к людям.

— Не будь таким, — умоляюще говорит он. — Послушай, я действительно приношу свои извинения. Ты злишься, и я это понимаю. Но ты задал мне этот вопрос, и я не знал, что еще сказать. Я знал, что ты серьезно относишься к Слоан. Я не собирался вмешиваться в это. — На его лице появляется смирение. — Если тебе нужно ненавидеть меня какое-то время, хорошо. Я сделаю все, что потребуется, чтобы загладить свою вину перед тобой.

Он практически умоляет, и мне все равно. Может быть, было время, когда я убеждал себя, что наличие сводного брата что-то значит. К счастью, теперь я знаю лучше.

— Ты оказал мне услугу, Фенн. Ты напомнил мне, что это только вопрос времени, когда все нас разочаруют. Спасибо тебе за то, что ты был тем, кто убрал это с дороги.

— Черт возьми, ЭрДжей, не будь таким. У меня никогда раньше не было брата. Это произошло из ниоткуда. Я рассказал тебе то, чего никогда никому не рассказывал. Я хочу, чтобы мы были друзьями.

— Повзрослей, Фенн. Нашим родителям нравится трахать друг друга. Это единственная основа наших отношений. Я тебе не чертов кормилец.

— Хватит, — огрызается на меня Слоан, ее серые глаза горят. — Ты прорвался насквозь, справедливо разозлившись, и с головой окунулся в гребаную не цивилизованность.

— Да, ну… — Я одариваю ее невеселой улыбкой. — Я сегодня не чувствую себя особенно дипломатичным. Может быть, это то, что происходит, когда ты приходишь на встречу к своей девушке и подслушиваешь, как она и твой сводный брат обсуждают план сражения о том, как, черт возьми, солгать тебе.

— Я понимаю, ты злишься, хорошо? — Она делает шаг ближе, заправляя свои темные волосы за ухо. — У тебя есть полное право злиться. Мне так жаль. С моей стороны было глупо даже думать о том, чтобы солгать тебе, особенно после того, как мы договорились быть откровенными друг с другом. Это на моей совести. Она принадлежит мне. Но ты ведешь себя как полный мудак, и ты действительно пожалеешь обо всем этом дерьме, которое ты извергаешь, как только успокоишься.

Я игнорирую это, вместо этого спрашивая: — Так в чем твое оправдание? Почему ты мне не сказала?

Она сжимает челюсти. — Потому что это не имело отношения к делу.

Я не могу сдержать низкий лающий смех. — Видишь? Тут я должен с тобой не согласиться. Это, казалось бы, чертовски уместным, когда у тебя во рту был мой член.

— Да пошел ты, ЭрДжей. — Одна рука взлетает к ее бедру, другая убирает волосы с глаз. — Если ты хочешь быть грубым и закатывать истерику из-за какой-то ерунды о территориальном измерении члена, я не

та, с кем это можно делать. Ты ведешь себя как ребенок. Вырасти. Это был просто секс.

— С моим гребаным сводным братом. — Негодование подогревает мою кровь. — Ты даже не можешь рассказать свою историю прямо. Либо это было настолько несущественно, что ты не подумала сказать мне, либо ты солгала, потому что не хотела, чтобы я узнал. Что это, милая?

Она в отчаянии качает головой. — Мы оба знаем, что это даже не то, из-за чего ты злишься. И ты прав, хорошо? — Стыд наполняет ее глаза. — Когда Фенн сказал мне, что солгал тебе, когда ты спросил, я не должна была позволять ему убеждать меня согласиться с этим. Согласиться солгать было дерьмово, и за это я искренне, полностью сожалею. И я сделаю все возможное, чтобы заслужить твое прощение. Но с кем я переспала до тебя, это не проблема. Это не похоже на то, что ты раскрыл имена всех девушек, с которыми ты был до того, как встретил меня.

— Мне насрать, с кем ты спишь, Слоан. Я просто не хочу быть с ними в родстве.

Она приближается ко мне. — Ты можешь кричать и топать вокруг сколько угодно, но я не единственная, кто совершил несколько грехов бездействия, помнишь? Не так давно ты умолял меня дать тебе второй шанс. Как все прошло? Я забыла.

— Я не знаю. Позволь мне трахнуть твою сестру, и мы это выясним.

— Ей, — рычит Фенн, бросаясь вперед.

Слоан бросается между нами, хлопая ладонью по груди Фенна. — Остановись, — приказывает она. — Это неправильно.

Фенн замирает, но теперь он свирепо смотрит на меня.

Слоан поворачивается ко мне, делая глубокий вдох, прежде чем заговорить. — Однажды. Очень скоро, — говорит она сквозь стиснутые зубы. — Ты пожалеешь, что не можешь взять свои слова обратно.

— Не волнуйся, — говорю я с горечью. — Я уже жалею, что не могу вернуть все обратно.

С этими словами я поворачиваюсь и ухожу.

ГЛАВА 47

ФЕНН

С тех пор, как ЭрДжей ввел режим молчания в отместку за мои преступления, атмосфера в нашей комнате стала явно прохладной. Этот парень уже несколько дней едва оторвал свою задницу от стула за столом. Он каждый прием пищи проводит за компьютером. Я переворачиваюсь посреди ночи к вечному свету его мониторов. Щелканье клавиш эхом отдается в моих снах. Он даже не ворчит на оливковые ветви, которые я продолжаю протягивать. На днях я принес ему кусок пирога с ужина — он до сих пор лежит на стопке учебников в ногах его кровати. В этот момент нашей жизни, проявляющиеся к разумности на корке пирога, могут заговорить со мной раньше, чем это сделает ЭрДжей.

— Как насчет того, чтобы сделать несколько кругов в тренажерном зале? — предлагаю я во время паузы в его яростном наборе текста. Это продолжается уже несколько часов. Вероятно, манифест, который они обнаружат после того, как найдут мое тело, свисающее с простыни из окна нашей спальни. — Полный контакт. Ты можешь дать мне свой лучший шанс.

Даже не вздрогнул при звуке моего голоса. Я — белый шум. Глух ко всему моему существованию.

— Последний шанс…

Набор текста возобновляется, и я вздыхаю, соглашаясь с тем, что в эти выходные прорывов не будет.