Неудавшаяся история

Зингер Татьяна

— И нажрался, как свинья. Да ну тебя! — Внимание перешло к Радиславу. — Чем занимаемся?

— Заметаем следы, — равнодушно ответил тот. — Лежащий посреди улицы мертвец, по меньшей мере, вызывает подозрения.

Торчащая из мусорной кучи рука тоже не вселяла особого спокойствия, но коли новому знакомому захотелось почувствовать себя кладозарывателем — пускай. Я не стала распространяться о том, что, судя по чистоте проулка и приторному запаху, ведьма — не первый забытый тут покойник.

— Поднимайся! — Я ущипнула Лиса

за бок, но варрен застонал и лягнул меня. — Или ты встаешь, или я никуда не поеду. А камень отдам сироткам. И пусть тебя мучает совесть, когда ты будешь отбирать у них единственную драгоценность!

В движениях почти свернувшегося в клубочек друга появилась оживленность. Он повторно приоткрыл темные очи и… показал кукиш.

— Ты сама посоветовала заказать пива.

— А мозг варрену на что?! Я не говорила, что ты должен вылакать полтаверны.

— Но и не утверждала обратного!

— Давай его сюда, — вмешался подошедший Радислав. — Куда его положить?

От него крепко несло тухлятиной. Я, поднеся рукав к носу, чтобы зажать ноздри, передернулась — моя одежда пахла тем же, — и передала Лиса в горячие объятия охотника.

— На любую скамейку.

— Или сразу — в дом?

— Которого у нас нет. — Я почесала затылок.

— Но ты показывала какой-то? Возле болота?

Меж нахмуренных бровей охотника образовалась глубокая морщинка. Судя по всему, улыбался он нечасто.

— Вчера был, но мы выселились.

— Так попросите хозяина пустить вас на постой повторно.

— Сомневаюсь, что он откликнется на просьбу, к тому же некогда нам засиживаться в Выгодске. Отнеси пьянчугу на площадь. Пускай его осуждает народ.

Я брела по извилистым дорожкам первой. Кровь запеклась, и штанина прилипла к ноге. Движения приносили боль в разодранной голени.

Позади Радислав нес Лиса, словно влюбленный юноша — возлюбленную. Тонкие руки варрена обвились вокруг шеи охотника. Лис похрапывал, а Радислав заковыристо матерился. За три проулка я узнала больше неприличных слов, чем за много лет жизни. Прилежный охотник на ведьм начинал вселять сомнение в чистоте его «неоскверненного бесовщиной духа». Кроме того, Радислав имел приятную внешность — огромнейший недостаток любого воина. И умудрялся кутить, искать женщин да тонуть в болотах. И общаться с сомнительного вида чародейками. Иными словами, нарушал все пункты кодекса.

На выездную дорогу, вымощенную мозаикой из брусчатки, мы вышли довольно скоро. Брусчатки хватало ровно на пять саженей, зато в начале и конце аккуратно уложенной дорожки высились красочные столбы с полными завитков буквами: «Сей щедрый дар передан Выгодску за верную службу Рустии великим Говеном Могучим». По-моему, правитель, выстроив дорогу в столице, отправил остатки туда, где местные до сих пор восхищались его добротой.

Все скамейки были заняты. Но только мы приблизились к одной, сидящие с неё и ближайших двух сбежали. Вот

и достоинства неопрятного внешнего вида да едкого запаха.

Лис улегся с ногами, растянувшись подобно умершему воину, с почестями сжигаемому на прощальном костре. Я умостилась на свободном кусочке и в сотый раз почесалась. Срочно требовалась помывка да, желательно, с теплой водой и мылом.

— Я забыл уточнить, — Радислав, наплевав на правила приличия, плюхнулся у скамьи, — отчего ты уверена, будто кто-то кем-то управлял?

— Помнишь амулеты покойницы?

— Да.

— В одном из них не хватало камня.

— Ну… — подумав, подтвердил охотник. — Потеряла. И что?

— Камень принадлежал жертве и помог установить тесную связь с ней — это я помню по книжкам. К тому же серебро раскалилось. Представляешь, какая должна быть погода, чтобы оно обжигало? Нет, дело в волшбе.

Радислав помрачнел пуще прежнего.

— Откуда тебе известны все подробности, ведьма?

— Ты сам ответил на свой вопрос, охотник, — легко парировала я.

— Допустим. И почему та чернокнижница пялилась на тебя перед смертью?

Я тряхнула железным браслетом. Он всё так же оставлял после себя зеленые следы и выглядел дешевой безвкусицей. От которой варрен сошел с ума, а ведьма лишилась жизни.

— Собственно, из-за него я и плутаю незнамо где. Лис убежден, что камень особенный. Мы решили узнать, откуда он взялся, поэтому едем…

— Куда?

Всем бы подобную лаконичность.

— К одной моей знакомой. Именно она передала мне браслет. Ну а дальше — как укажет судьба.

— Не боги? — переспросил темноволосый охотник.

Ах, я уколола в непоколебимую веру ловца? Их братия свято верит в божеств, почитает их и наизусть помнит все молитвы.

— Бес знает, есть ли они. — Голос наполнился загадочностью.

К моему удивлению, Радислав не накинулся на безбожницу с кулаками. Лишь хмыкнул.

— И не надоедает мотаться по городам?

— Нет, — уверила я, устраиваясь рядом с развалившимся Лисом. — Куча впечатлений. Сам видел, какой выдался денек.

Потеснить Лиса оказалось непосильной задачей, посему пришлось укладываться прямо на него. Охотник жеста не оценил.

— Твой любовник? — сухо поинтересовался он.

— Друг, — смущенно промямлила я, не спеша слезать с похрапывающего варрена.

— Как скажешь. И совсем не хочется спокойного существования, дома, в конце концов?

— Уж без них я точно не страдаю.

Практика доказала, что подобные диалоги оканчиваются вытиранием мужской рубашкой собственных соплей. Но плакать я не собиралась, ибо относилась к тому виду перелетных птиц, для которых каждая ветка — жилище.

— Странная ты, ведьма. Помогаешь «другу», — с издевательским нажимом сказал Радислав, — без собственной на то выгоды?

— Почему? Все тумаки — поровну. А от тебя противно пахнет.