Неудавшаяся история

Зингер Татьяна

— Я считала дни до того, когда ты, девчонка, одумаешься. Боялась, что придется помереть в ожидании неразумной девки.

Я не отреагировала на выпад, пытаясь разобрать хоть что-то в чехарде неаккуратно вырисованных зигзагов.

— Не узнаешь? — с липовой лаской спросила учительница.

— Нет, — честно призналась я.

Старуха схватила меня за ухо и почти уткнула носом в правый угол карты.

— А теперь? — Палец с длинным желтоватым ногтем очертил круг около едва приметного крестика. — Знакомо?

Я склонила голову; посмотрела

на точку под разными углами. Озарение, хвала богам, случилось раньше, чем ведьма устала ждать.

— Наша халупа? — Вопрос, заданный утвердительными словами.

— Во-первых, не наша, — разъярилась старуха. — Во-вторых, молчи, если говорить так и не научилась.

Я улыбнулась в кулак, но улыбка скоро сползла. Мы с ведьмой обогнули стол, и только тогда картинка прояснилась.

Да, первым крестиком в теперь уже левом углу — правильном по сторонам света — обозначался дом учительницы. Кстати, руны тоже стали малость понятнее, когда я посмотрела на них под правильным углом.

— Тогда это, — я указала на прочерченный пунктир от дома, — дорога, ведущая к горам?

— Догадливая, — цокнула ведьма.

Вычерченная углем линия петляла, изгибалась и ломалась так, словно силилась от чего-то сбежать. Я долго разглядывала черточки. Так близко. Если распахнуть окна, то будет видна каменную гряда, до которой идти два дня. А когда мы заберемся по этой, казалось бы, отвесной стене, найдем идеальный маршрут, то…

Сердце замерло, по спине пробежала змейка. Какие, к бесам, опасности?! Я обязана узнать, что находится возле вершины Пограничных гор! Они — моя слабость; подъем по ним казался не исполнившейся грезой, детской прихотью. Теперь есть возможность наверстать упущенное.

И заодно спасти целую страну.

— Я пойду! — восхищенно отозвалась я.

Ведьма сузила блеклые глаза.

— Возьми карту, иначе потеряешься.

— Позвольте спросить? — Учительница промолчала. — Для чего нужны остальные пометки?

— Ты меня чем слушала? Я обошла по десятку верст от болота и оставляла записи после каждого неудачного похода.

Не знаю, говорила ли она правду, но голос оставался ровным. Старуха подняла чашки, придерживающие карту, и та скаталась в трубочку да подкатилась ко мне, явно приглашая забрать её с собой.

— Но если в пещерах ничего не окажется? — Я легонько провела по бумаге пальцем. — Или путь завалили камни?

— Придется смириться с тем, что дело всей моей жизни — пустышка. Но если ты не заявишься с этим известием, то я умру в счастливом неведении.

И вновь ни единого намека на шутку. Я прикусила губу. Ситуация складывалась двояко: вроде победа близка, а желание разгадать тайну согревает душу, но если даже ведьма, проведшая долгое время в поисках, не ведает всех тонкостей, то чего ожидать от меня, глупой девчонки двадцати с хвостиком лет отроду?

— Ты сопли долго развешивать собралась? — перебила раздумья учительница. — Если сказать нечего, иди к своим полюбовникам. Ты получила

желаемое. Разговор окончен. И не вздумай проситься на постой.

— К к-кому? Они не… — заикнулась я, но осеклась под строгим шиканьем. — Постойте! Вы говорили, что предупредите об опасностях.

— Да? — Она почесала тонкий нос. — Точно. Опасайся всего. Так будет правильнее.

После чего учительница демонстративно отвернулась и занялась толчением высохших трав в ступке. Я малость помялась у стола, забрала шершавую карту и аккуратно перевязала ее лежащей рядом веревочкой.

— А можно ещё вопрос? — Ведьма повторно не откликнулась, я выждала пару мгновений, окончательно осмелела и продолжила: — Почему вы не тронули нас?

— Мне незачем марать руки. И, девчонка, мы с тобой на равных, ибо ты отказалась от обучения. И ты тоже ведьма. Не «выкай».

Я могла в сотый раз поспорить с ней, но не стала. В горле засел ком недосказанности: я так и не узнала большинства вещей, и узнавать правду на практике не хотела. Умирать с мыслью: «Так вот оно что» — занятие не из благородных.

— Постой, — напомнила о себе учительница. — Позволь одну просьбу. Не подаришь какую-нибудь личную вещицу?

— Зачем?

— На память.

Я изогнула бровь, слабо веря в проснувшуюся заботу и сентиментальность старой ведьмы.

— Я брала их у всех учениц — такова традиция, — а ты сбежала раньше, чем я смогла взять хоть что-то. К тому же… ты — моя любимица.

— Но… у меня ничего нет.

Не отдавать же старые сапоги. Хотя и стоило бы. И от лишнего груза отделаюсь, и потребности ведьмы в тоскливых воспоминаниях рядом с вонючей обувью любимицы удовлетворю сполна. Так удовлетворю, что она долго не захочет меня видеть. И чувствовать.

Учительница в ожидании прожигала во мне дыры. Я, повинуясь неясному чувству, отстегнула булавку, сцепляющую прореху на любимой, но древней блузе — новую-то пришлось выкинуть после «встречи» в подворотне, — и передала её ведьме. В шутку. Та отреагировала поджатыми губами, но потом расхохоталась.

— Ты всегда отличалась оригинальностью. Давай сюда булавку и уходи, девчонка. — Наши руки соприкоснулись, и вещица перекочевала в ледяные пальцы.

— До свидания, — на выходе шепнула я.

— Нет. Прощай. Заверши начатое и навсегда скройся с моих глаз.

Дверь захлопнулась за спиной. Лопатки обдало кудесничьим жаром. Из-за угла дома тут же вынырнули две знакомые любопытные морды.

— Ну чего? — затряс за рукав Лис.

— Вы поговорили? — потянул за другой удивительно активный Радислав.

Ткань затрещала. Лишившись булавки, она с удовольствием порвалась, открыв прекрасный вид от груди и до пупка. Ругалась я долго. Мы всё шли и шли, а я продолжала костерить спутников на чем свет стоит. Они послушно плелись сзади и не пререкались. Но, кажется, хихикали, наблюдая за тем, как я перепрыгиваю через кочки, пытаясь одной рукой удержать равновесие, а второй — прикрыться.