Неугомонная

Бойд Уильям

— Я бы предупредила его, что два немца, сидевшие в задней комнате, выглядели подозрительно.

— Они показались вам подозрительными?

— Да. Я уже говорила, что была в этом кафе весь день: завтракала, обедала, входила, выходила. У них не было основания полагать, что я имею какое-то отношение к их встрече. А мне показалось, что они нервничали, чувствовали себя не в своей тарелке. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю почему.

Человек в круглых очках поднял палец вверх.

— Я не совсем уловил, мисс Далтон, как случилось,

что вы были в кафе «Бакус» целый день?

— Это была идея господина Ромера. Он приказал мне находиться там с утра и наблюдать за всем, что происходило, как можно незаметнее.

— Это была идея господина Ромера?

— Да.

— Большое спасибо.

Они задали Еве еще несколько вопросов, чисто формально, о поведении тех двух британских разведчиков, но было очевидно, что интересовавшую их информацию они уже получили. Затем ее попросили выйти и подождать снаружи.

Ева устроилась в прихожей и не отказалась от предложенного чая. Когда молодой человек принес чай и подал ей чашку, она была приятно удивлена, заметив, что руки у нее совершенно не дрожали. Ева выпила чай, а потом, минут через двадцать, появился Ромер. Он был доволен, Ева заметила это сразу: то, как он держался, его понимающий взгляд, абсолютное нежелание улыбаться, — все говорило о том, что он в великолепном настроении.

Они вышли из «Савоя» и остановились на Странде, мимо них с гудением проносились автомобили.

— Можешь считать остаток дня выходным. Ты заслужила.

— Почему? Что я такого сделала?

— Мне лучше знать. Как насчет ужина сегодня вечером? Есть местечко в Сохо. Называется «У Дона Луиджи», это на Фрит-стрит. Встретимся там в восемь.

— Но, боюсь, сегодня вечером я занята.

— Какая чушь. Мы должны это отметить. Увидимся в восемь. Такси!

Ромер побежал за такси, которое он якобы остановил, а Ева подумала: «„У Дона Луиджи“, Фрит-стрит, восемь часов. Что происходит?»

— Здравствуйте, мисс Фитцрой. Давненько вас не видела.

Миссис Дэйнджерфилд сделала шаг назад от входной двери, пропуская Еву. Это была полная женщина, блондинка, с таким густым слоем мучнистой пудры на лице, что, казалось, она сейчас должна выйти на сцену.

— Просто мимо проезжала, миссис Дэйнджерфилд. Забежала, чтобы взять кое-что из вещей.

— У меня здесь для вас почта.

Она взяла пачку писем со столика в прихожей.

— У нас все в порядке. Приготовить постель?

— Нет, нет. Я здесь всего на пару часов. Потом — назад на север.

— Лучше подальше от Лондона, дорогая, уверяю вас.

Миссис Дэйнджерфилд перечислила все недостатки жизни в Лондоне военного времени, пока провожала Еву в ее комнату в мансарде дома номер 312 по Винчестер-стрит в Баттерси.

Ева затворила за собой дверь и повернула ключ в замке. Она оглядела свою комнату, как бы знакомясь с ней вновь, ибо отсутствовала около пяти недель. Она проверила свои «ловушки»: вне всякого сомнения, миссис Дэйнджерфилд хорошенько покопалась в ее письменном столе, платяном шкафу и комоде. Потом Ева села на односпальную кровать и разложила письма на одеяле, начав по очереди открывать их.

Три из них сразу же полетели в корзинку для бумаг, а остальные она положила в ящик письменного стола. Все эти письма были посланы ею самой. Ева поставила открытку на каминную полку над газовым камином; открытка была отправлена из Кингс-Линна. Ева специально для того ездила туда в конце предыдущей недели. На обратной стороне открытки было написано:

Дорогая Лили!

Надеюсь, что в дождливом старом Пертшире все хорошо. Мы выбрались на море на пару дней. Молодой Том Доулиш женился в прошлую среду. Вернемся в Норидж в понедельник вечером.

Привет от мамы с папой.

Ева поставила открытку обратно на каминную полку, неожиданно вспомнив своего собственного отца и его бегство из Парижа. Последнее, что она знала, — это что отец добрался до Бордо — Ирэн как-то удалось послать ей письмо в Лондон. «В эти страшные времена все болезни кажутся не такими уж страшными», — написала она.

Сидя на кровати и размышляя подобным образом, Ева поняла, что улыбается сама себе недоуменной улыбкой — ну не странно ли: сидеть здесь в безопасном доме в Баттерси, выдавая себя за Лили Фитцрой. Что подумал бы отец о той работе, которую она делала для «британского правительства»? Что подумал бы Коля?..

Миссис Дэйнджерфилд знала только, что Лили Фитцрой «занималась связью» при Министерстве обороны и постоянно бывала в командировках, проводя все больше и больше времени в Шотландии и на севере Англии. Она получила плату за три месяца вперед и была полностью довольна своей квартиранткой. За четыре месяца, проведенные в Лондоне, Ева ночевала на Винчестер-роуд только шесть раз.

Ева отогнула уголок ковра на полу и, вынув из сумочки маленькую отвертку, подцепила ею расшатанные гвозди в небольшой секции доски. Под доской лежал маленький клеенчатый сверток, где находились паспорт на имя Лили Фитцрой, двухсотграммовая бутылка виски и три пятифунтовые банкноты. Она добавила еще пять фунтов и закрыла все снова. После этого Ева легла на кровать и часок подремала. Ей снилось, что Коля вошел в комнату и положил ей руку на плечо. От этого она подскочила в кровати и проснулась. Луч полуденного солнца проник сквозь занавеску в комнату, и шее стало тепло. Ева открыла платяной шкаф, выбрала пару платьев и уложила их в бумажный мешок, который принесла с собой.

У двери она остановилась и подумала о том, как мудро и даже необходимо было завести этот «безопасный» дом. Все очень профессионально: именно так ее учили обустраивать и поддерживать свое убежище, не вызывая подозрений. Секретный безопасный дом — одно из правил Ромера. Ева криво улыбнулась и отворила дверь: правила Ромера — все больше и больше ее жизнь стала управляться ими. Девушка выключила свет и вышла на площадку — возможно, этим вечером она узнает какие-либо новые правила.

— Пока, миссис Дэйнджерфилд! — весело крикнула Ева. — Я уезжаю, приеду недели через две.