Неугомонный

Манкелль Хеннинг

Кто она, эта Изабель, которую он угощает белым вином? По ее словам, она художница-флористка, одинокая, имеет взрослых детей и живет в квартире, sehr sch"on, [32] в доходном доме неподалеку от парка, она попыталась объяснить, где это. Но Валландера не интересовали ни парки, ни дороги, он начал испытывать тягу к этой женщине, уже мог представить ее себе обнаженной в своем гостиничном номере, куда собирался ее отвести. Она была пьяна, это он заметил, как заметил и что ему самому больше пить не стоит. Время близилось к полуночи, бар опустел, бармен окликнул их из-за стойки, спросил,

не желают ли они напоследок заказать еще. Валландер попросил счет и тут же добавил, что мог бы угостить ее еще бокальчиком у себя в номере. Впервые за весь вечер он вообще упомянул, что живет здесь, в гостинице. Она вроде бы не удивилась, вероятно, уже знала об этом. Может, между портье и баром существуют какие-то незримые каналы связи? Задумываться он не стал, оплатил счет, дал чересчур щедрые чаевые и мимо пустой стойки портье провел ее к себе в номер. Только закрыв дверь, он сообщил ей печальную правду, что угостить ее ему нечем. Мини-бара в шкафах не нашлось, такой роскоши в этой гостинице не предусмотрено, как и обслуживания в номерах. Однако она понимала, на что шла, вдруг обняла его, и он почувствовал неистовое желание, которое был абсолютно не в состоянии контролировать. Словом, они очутились в постели, он уже и не помнил, когда последний раз был с женщиной, и в этой Изабель пытался отыскать Байбу, Мону, да и других женщин, давным-давно забытых. Все произошло очень быстро, и она успела заснуть, когда Валландера вновь охватило желание. Разбудить ее он не сумел. А заниматься любовью со спящей и похрапывающей женщиной все-таки оказалось для него немыслимо. И он тоже заснул, засунув руку между ее потных бедер.

32

Очень хорошей (нем.).

В этой позе он и проснулся на рассвете. Голова болела, во рту пересохло, и он решил немедля смыться из номера и от Изабель, которая спала рядом. Тихонько оделся, прекрасно понимая, что вообще-то за руль садиться не следует, но оставаться здесь никак нельзя. Взял сумку, спустился в холл, где на кушетке под старомодной доской с ключами спал молодой парень. Валландер окликнул его, парень проснулся, выписал счет, дал сдачу. Валландер положил на стойку ключ и купюру в десять евро.

— В номере спит женщина. Полагаю, этого достаточно и за нее тоже?

— Alles klar, [33] — сказал парень, зевнув.

Валландер поспешил к машине и поехал дальше, в Берлин. Но на ближайшей парковке остановился и устроился на заднем сиденье поспать. При мысли о случившемся ночью он испытывал огромное раскаяние. Пытался убедить себя, что ничего страшного не произошло. Так или иначе, денег она с него не взяла. И едва ли сочла его вконец отвратительным.

В девять утра он проснулся и продолжил путь в Берлин. Подъехав к придорожному мотелю, позвонил Джорджу Толботу. Тот держал под рукой карту и быстро сообразил, где Валландер находится.

33

Все ясно (нем.).

— Буду примерно через час, — сказал он. — Погода хорошая. Посиди на воздухе.

— А как ты доберешься? Ты же вроде говорил, что у тебя нет водительских прав?

— Это я улажу.

Валландер взял бумажный стакан с кофе и сел в холодке возле ресторана. Интересно, Изабель уже проснулась? Наверно, удивилась, куда

он подевался. Он почти ничего не помнил про их неуклюже-бурный и бесчувственный акт. Было ли это вообще? Он помнил лишь смутные обрывки, которые только повергали его в смущение.

Он взял еще кофе, заодно купил запечатанный в пластик бутерброд. На вкус будто тряпка, подумал он. С усилием проглотив половину, швырнул остаток голубям, клевавшим крошки на земле.

Минул час. Пока что никто не появился, не искал шведского комиссара полиции. Лишь еще через пятнадцать минут у мотеля затормозил черный «мерседес». С дипломатическими номерами. Валландер понял, что приехал Джордж Толбот. Из «мерседеса» вышел мужчина в белом костюме и темных очках. Осмотрелся и сразу заметил Валландера. Подошел, снял очки.

— Курт Валландер?

— Он самый.

Джордж Толбот был почти двухметрового роста, крепкого сложения, а пожатием наверняка задушил бы Валландера, если б стиснул ему не руку, а горло.

— Машин на дорогах больше, чем я рассчитывал. Извини за опоздание.

— Я последовал твоему совету. Наслаждался прекрасной погодой. И не думал о времени.

Джордж Толбот поднял руку, махнул в сторону «мерседеса» и незримого шофера. Машина уехала.

— Если мне нужна помощь, я ее получаю, — сказал он. — Едем?

Они сели в валландеровский «пежо». Толбот оказался живым GPS и без колебаний направил Валландера в густеющий транспортный поток. Через час с небольшим они остановились перед красивым доходным домом в районе Шёнеберг. Валландер подумал, что, наверно, этот дом один из немногих уцелевших в конце Второй мировой, когда Гитлер застрелился в своем бункере, а Красная армия с боями занимала квартал за кварталом. Толбот жил в шестикомнатной квартире на самом верхнем этаже. Валландеру он отвел просторную спальню, окна которой выходили на небольшой сквер.

— На несколько часов я оставлю тебя одного, — сказал Толбот. — Нужно сделать кой-какие дела.

— Конечно-конечно. Не беспокойся.

— Когда вернусь, все время будет в нашем распоряжении. Поблизости есть итальянский ресторан с превосходной кухней. И поговорить сможем. Как долго ты рассчитываешь остаться?

— Не очень долго. Вообще-то собирался завтра уехать домой.

Джордж Толбот энергично мотнул головой.

— Ни в коем случае. В Берлин попросту не приезжают на такое короткое время. Это оскорбительно для города, пережившего так много трагедий мировой истории.

— Давай обсудим это позднее, — сказал Валландер. — Как ты недавно отметил, даже у стариков иной раз есть неотложные дела.

Джордж Толбот удовольствовался этим ответом, показал ванную, кухню и большой балкон и ушел. Стоя у окна, Валландер видел, как он опять сел в черный «мерседес». Потом достал из холодильника бутылку пива и выпил ее на балконе, прямо из горлышка. Попрощался таким манером с женщиной, которую повстречал вечером накануне. Теперь она появится вновь разве что далеким воспоминанием, во сне. Так бывало всегда. Женщин, которых любил по-настоящему, он никогда во сне не видел. Снились ему лишь те, с кем были связаны более или менее тягостные переживания.

Я помню то, что хочу забыть, и забываю то, что не мешало бы помнить, подумал он. Что-то в моем образе жизни глубоко ошибочно. Справедливо ли это для всех, он не знал. О чем были сны Линды? Что снилось Мартинссону? Как выглядели сны его деловитого шефа, Леннарта Маттсона?

Он выпил еще пива, немножко захмелел и наполнил ванну. А когда вылез из воды и снова оделся, на душе полегчало.

Через два часа Джордж Толбот вернулся. Они расположились на балконе, который теперь был в тени, и начали разговор.