Неукрощенная
Шрифт:
– По всей видимости, люди Блэкторна относятся к его смерти так же, как и ты. Один Дункан действительно печален.
– Отец – лорд Джон всегда был с ним другим. Более добрым. – Мэг слегка пожала плечами. – И теперь я знаю почему.
Доминик ничего не сказал. Несколько мгновений он просто смотрел на свою супругу немигающим орлиным взглядом. Этого Мэг выдержать не смогла. Даже не совсем сознавая, она взяла в руку один из гладких речных камешков, которые держала в вазе на своем столе. Она разглядывала причудливый узор и молча ждала,
– На что похоже море, мой господин? – мечтательно спросила Мэг.
Неожиданный вопрос и мучительная улыбка Мэг удивили Доминика.
– Бесконечное, – сказал он просто. Затем добавил, вспоминая:
– Дикое. Красивое. Опасное.
Мэг глубоко вздохнула. Впервые с того момента, когда Доминик вошел в ее комнату, она встретила его взгляд.
И в первый раз Доминик понял, что Мэг боялась его, несмотря на свой независимый вид. Но почему? Ведь она знала, что любое его действие против нее ударит с удвоенной силой по нему самому, по его мечтам и надеждам.
– Что-то ты не очень надеешься на проклятие Глендруидов? – спросил Доминик.
Он не мог полностью скрыть сарказм, прозвучавший в его голосе.
– Надеюсь на проклятие?
– Оно же должно защитить тебя от насилия, – резко сказал Доминик. – От меня.
Рука Мэг судорожно сжалась. Камешек уже не был ни холодным, ни успокаивающим. Очень медленно она заставила свои пальцы расслабиться.
– Я знаю свои супружеские обязанности, – проговорила она. – Тебе не понадобится избивать меня так, чтобы я не смогла убежать.
– Это и есть то, чего ты ждешь от первой брачной ночи?
Мэг легко пожала плечами:
– Да.
– Это и есть то, что Джон делал с твоей матерью?
– Да, однажды.
– Но не чаще?
– О да. Только один раз.
– И что потом случилось? – спокойно поинтересовался Доминик. – Солнечный луч расколол замок пополам?
– Она ушла в лес. Почти сразу началась буря. Град уничтожил пшеницу на поле и пастбища. Из-за того что домашние животные были голодны, они наелись таких трав, которых не коснулись бы в иное время, заболели и умерли.
– И все это из-за того, что твоя мать была избита за супружескую неверность своим господином?
Лицо Мэг приняло непроницаемое выражение.
– Приходской священник не обнаружил на нашей земле присутствия дьявола.
– Итак, буря была простым совпадением.
– Некоторые верят в это.
– А некоторые нет. Простой люд замка… они верят, что их бедствия связаны с судьбой их госпожи, Глендруидской ведьмы?
– Да.
– А ты – ты веришь? – с нажимом спросил Доминик, удивляясь девушке, которая стала его женой.
Она смотрела сквозь него невидящими глазами, чувствуя себя подавленной прошлым, настоящим и будущим;
– Не имеет значения, во что я верю, – сказала она безо всякой интонации.
Доминик посмотрел на каскад ее волос, которые ниспадали по тунике. Он невольно протянул руку и коснулся золотистого локона.
Мэг отпрянула, не успев овладеть собой.
– Он бил тебя?
Она не ответила. Этого и не требовалось. Обо всем красноречиво рассказала ее скованность, будто она ждала, что на ее плечи обрушится мужской кулак.
– О Господи! – пробормотал Доминик. – Оно и к лучшему, что он мертв. Это избавляет меня от необходимости отправить его в чистилище своими собственными руками.
Тишина наполняла комнату. Доминик пристально разглядывал девушку, казавшуюся столь хрупкой, до тех пор пока…
Пока, непонятно каким образом, эта хрупкая тростинка не разрушила надежд могущественного саксонского лорда. Хотя ее и напугало неожиданное движение Доминика, но она быстро взяла себя в руки. «Запуганной ее не назовешь», – подумал Ле Сабр. Она сидела, сохраняя прямую осанку и высоко подняв голову, и рассматривала его почти так же надменно, как он рассматривал ее.
Доминик неохотно признал про себя, что воля Мэг достойна удивления и что это доставит ему как мужу много хлопот.
«Это либо произойдет по доброй воле, либо не произойдет вообще. Господи, что за пытка для мужчины, который желает только мира для своих земель!»
Затем, почти тайком, появилась другая мысль:
«Я буду наслаждаться ее покорением даже больше, чем странствиями. Хотя я бродяга по натуре. Я услышу стоны удовольствия из ее уст, я прикоснусь губами к каждой частичке ее тела, я выпью ее, как жаждущий пьет воду. Крики ее блаженства скажут мне, что у меня будут сыновья, сыновья от ведьмы!»
Доминик с облегчением стащил сначала одну боевую перчатку, затем другую и швырнул их на стол. Они тяжело упали между вазой с речными камешками и коробочкой, в которой лежали яркие, изящные моточки шелковых нитей для вышивания. Быстро окинув взглядом комнату, он обнаружил, что в ней было только одно кресло и в нем сидела Мэг.
– Это надо исправить, – пробормотал он.
– Что вы сказали?
Доминик засмотрелся в обеспокоенные зеленые глаза.
– Здесь негде присесть мужчине, – пояснил он.
Мэг встала и вежливо указала на освободившееся место.
– Я не такой грубиян, чтобы занимать твое кресло, – возразил Доминик.
– Выслушивать, как вы отчитываете меня, лучше стоя.
Доминик ухмыльнулся, когда понял, что она права. Он действительно уперся кулаками в бока, как будто собирался бранить слугу за то, что тот не почистил должным образом боевое снаряжение.
– Этот день… – Он умолк.
– День, в который свершилось столь многое, что возврата к прежнему нам уже нет.