Неукротимая Оса. Свет надежды

Мэггс Сэм

Бум. У Нади как будто был ответ на все вопросы!

За исключением второй истории, полной... всяких мелочей. Старая спальня ее отца, дверь в которую она всегда оставляла закрытой. Ванная с нерабочей душевой кабиной, как и той, что в подвале. Вторая спальня была превращена в нечто вроде склада лабораторного оборудования, по большей части опустевшего, с тех пор как Надя, взволнованная от увиденного здесь, впервые въехала. И запасная спальня, сплошь уставленная фарфоровыми куклами, которые, как Надя знала, все остальные презирали (очевидно, из-за того, что они грозились ожить под

покровом ночи и совершить ужасные зверства), но которые Надя находила очаровательными, даже если их мертвые глаза вызывали беспокойство. Она была привязана к ним так, как мог быть привязан только воспитанник программы подготовки убийц против собственной воли: в Красной Комнате ей никогда не разрешали иметь куклу, и она полагала, что это более чем компенсировало ее дефицит детства. Надя решила, что оставит куклы напоследок. С ними она чувствовала наибольшую личную связь в доме, хотя коллекция принадлежала не ей.

Вместо этого Надя повернулась и посмотрела на дверь в комнату отца. Она открывала ее только раз, когда впервые вошла, и так же быстро закрыла снова. По сути, она без спроса вселилась в дом своего мертвого отца, и подсознательно это сидело в ней. Его вещи были повсюду. Но во вторжении в его спальню было что-то особенно жуткое и вероломное.

Она знала своего отца по его вещам, но у него была и другая сторона. Ей она тоже передалась; в случае Хэнка это была неуправляемая стихия, и о ее проявлениях Надя могла думать только с ненавистью.

Хэнк, находящийся в глубоком биполярном приступе, набрасывается на Джанет. Ругает ее.

Бьет ее.

Надя вытянула руки по бокам и сжала кулаки. Если совсем начистоту, она не хотела открывать дверь в спальню своего отца, потому что боялась найти эту его сторону, спрятанную в заплесневелых занавесках, в щели между подушками или за комодом. Она боялась, что, вдохнув пыль, почувствует знакомый запах. Боялась, что найдет частицы этой его стороны и обнаружит, что они совпадают с ее собственными, что посмотрит в его пространство как в зеркало и до смерти ужаснется, увидев себя в отражении.

Она глубоко вздохнула. Она – не ее отец. Она знала, что происходит в ее голове, и справлялась с этим. Она не несла ответственности за действия отца, только за свои. У нее была работа, и она никогда раньше не позволяла страху себя остановить.

К счастью, музыка сопровождала Надю на пути вверх по лестнице; это поддерживало в ней силы, даже когда она начинала чувствовать себя подавленной.

«Хорошо, Надя, – сказала она себе, и ее голос почти затерялся в пульсирующем ритме. – Пора браться за работу».

НАДЯ ЗАКРЫЛА за собой дверь, оставив музыку в коридоре. Казалось, все здесь застыло во времени. Держась за дверную ручку, она несколько раз приподнялась на пальцах ног, вбирая в себя все.

Здесь было еще более странно, чем Надя могла представить. Довольно трудно составить мнение о том, как может выглядеть чье-то личное пространство, не зная самого человека. Не то чтобы Надя потратила на это много времени, но, учитывая те знания, которые у нее были об отце, она бы сказала, что в его комнате могут быть...

...прототипы шлемов? Муравьиные фермы? Может, виски?

Разве белые старики не любят виски?

Вместо этого она нашла что-то совершенно... нормальное. Каркас

кровати из темного дерева с пуховым одеялом бордового цвета. Комод из того же темного дерева у ближайшей стены, зеркало сверху. Две тумбочки и две лампы. Все покрыто толстым слоем пыли, но в темноте нет ничего зловещего. Просто устаревший декор, который был бы уместен в Красной Комнате. Надя на миг закрыла глаза, вдохнула застоявшийся воздух. Пахло иначе, чем в остальном доме, – затхлостью, конечно, но и чем-то сложнее. Возможно, что-то более индивидуальное, касающееся Хэнка, что цеплялось за края его самого личного пространства, даже после того, как оно давно исчезло из остальной части дома. Ей казалось, что она все еще видит отца, который совершенно забывает спать, работая над важным проектом.

Надя улыбнулась. Она знала, что в этом у них было что-то общее, независимо от причины.

Она открыла глаза и окинула взглядом пустую комнату.

А затем, как обычно, приступила к работе.

Надя снова спустилась по лестнице, а затем вновь поднялась, на этот раз таща за собой стопку упакованных плоских коробок. Она, как обычно, задалась вопросом, есть ли более целесообразный с научной точки зрения способ упаковать дом. Может, какая-то роботизированная помощь?.. Она затащила помятые коробки в спальню, и они с глухим стуком приземлились на пол, поднимая за собой пыль.

«Ух! – Надя кашлянула, отряхивая лицо. – Может, мне стоило раньше прийти сюда, чтобы хотя бы прибраться?» – Надя покачала головой. Кто вообще тратит время на влажную уборку, когда есть GIRL?

Надя использовала сверхмощный дозатор упаковочной ленты, чтобы придать форму верхней коробке. Дверь открылась, из холла доносилась музыка. Надя встала, направилась к комоду, двигаясь в такт, и зацепилась ногой за незаметный столбик кровати.

– Ой-ой! – Надя полетела вперед, прямо в комод. Зеркало опасно зашаталось, и Надя использовала свои супергеройские рефлексы, чтобы поймать его как раз вовремя (ладно, ей просто повезло. Она же не Шелк). Но, балансируя одной рукой и с зеркалом в другой, Надя кое-что заметила.

Первое, что имело для нее значение в комнате.

Это было похоже на крошечную дырочку в стене.

– Privet, – сказала Надя дыре. – Kem ty mozhesh’ byt’? (Привет. Кем ты можешь быть?)

Надя подняла зеркало и осторожно поставила его на кровать, потревожив гладкие покрывала и подняв облако пыли. Она приблизила лицо к стене, вгляделась внимательней. Там, где было зеркало, стена отличалась цветом, а остальная краска потускнела от солнечного света и времени. Опасно приблизившись лицом к толстому слою пыли на комоде, Надя увидела, что права: это была дыра.

Даже не дыра – туннель. Туннель для кого-то очень, очень маленького.

Она не стала терять ни минуты. Ящики забыты на полу позади нее, музыка стала лишь фоновым шумом, а Надя сменила одежду на костюм. Ее крылья отделились от спины одним нажатием кнопки. И вот она ощутила это чувство – свое самое любимое ощущение в мире, когда ее ноги оторвались от земли, и комната Хэнка исчезла. Она была свободна, хотя бы на мгновение, прежде чем гравитация ее настигла.

Надя приземлилась на комод, пылевые комочки стали одного с ней роста. Она старалась не смотреть слишком внимательно.