Неукротимая страсть
Шрифт:
Дел то и дело поглядывал на Делию. Она сидела напротив, на оттоманке, наслаждаясь приятным общением, и, как и он сам, с удовольствием слушала истории о бесконечной детской изобретательности и смелости.
Полковник Делборо и мисс Данканон отличались от других обитателей дома: оба выросли без братьев и сестер, единственными детьми в семье. Но не только это обстоятельство заставляло их с интересом слушать воспоминания Кинстеров. Богатое приключениями детство кузенов воплощало жизнь в родной стране, на родной земле; то естественное английское бытие, которого они не ведали много-много
Опыт Кинстеров не был их опытом. Но он был опытом соотечественников, выросших и познавших зрелость на родине.
Ничто не мешало строить новую, совместную жизнь на примере этих красивых, сильных, надежных, уверенных в себе людей. А потом, через много лет, рассказывать такие же интересные истории, пусть и не о себе, а о своих детях.
Мысль согревала душу.
Дел посмотрел в прекрасное лицо, заметил, как от очередной забавной истории заискрились смехом изумрудные глаза Делии, Да, он хотел провести жизнь рядом с этой красавицей. Мечтал жениться и начать в Делборо-Холле новую, настоящую семейную жизнь.
Но чего хотела и к чему стремилась Делия?
Полковник Делборо оставался во всем верен себе, а потому даже к предложению руки и сердца относился как к серьезной военной кампании, требующей вдумчивого подхода.
Прежде всего следовало выяснить, что именно избранница ждет от будущей жизни, и в соответствии с этим строить искренний, значительный разговор, основанный на пересечении интересов.
Итак, чего же ей хочется? Чем ее проще и надежнее увлечь?
А в это самое время, несмотря на внешнее довольство, Делия чувствовала себя странно подавленной.
Странность заключалась в том, что оснований для меланхолии не существовало; она пыталась убедить себя в этом, однако доводы не помогали.
Впервые в жизни мисс Данканон наслаждалась общением с настоящими друзьями; леди и джентльмены принимали ее как равную и вовсе не считали недостойной своего круга. В течение дня множество мелких фактов, сделанных вскользь замечаний и отдельных реплик подтверждали, что в этой компании ее характер и взгляды воспринимаются как норма. В мире Кинстеров и Чиллингуорта леди выступали в качестве полноправных жизненных партнеров, а не считались пассивными исполнителями воли супругов. Их существование подразумевало полную самостоятельность и означало несравнимо больше, чем простое дополнение к жизни мужа.
События долгого дня на многое открыли глаза, помогли увидеть ту восхитительную жизнь, которая могла бы достаться и ей… За подобную жизнь она немедленно, без малейшего сомнения продала бы душу.
О, если бы джентльмен из круга Кинстеров, с такими же жизненными устремлениями и запросами, решился сделать ей предложение!
Если бы предложение сделал Дел! Увы, ничего подобного произойти не могло. Он принял ее в качестве любовницы, и она согласилась. Вот и все, этим отношения ограничивались. Как она еще в юности убедилась на собственном горьком опыте, джентльмены не склонны жениться на своих любовницах. А если смотреть правде в глаза, то следует признать, что вообще ни один джентльмен на ней не женится.
От безнадежности настроение окончательно упало. Мрачные мысли заставили
Делия сидела с безмятежной улыбкой на спокойном лице, а в это время мысленно безжалостно себя отчитывала. За глупость и неосмотрительность. За непростительное легкомыслие. За неоправданное своеволие.
Второй раз в жизни она совершила ужасную ошибку: снова влюбилась.
Нет. Делия приказала себе остановиться, хорошенько подумать и взвесить чувства. Она впервые полюбила по-настоящему: глубоко, серьезно и самозабвенно. Отношение к Делу разительно отличалось от влечения к подлецу Гриффитсу. Тогда она по наивности убедила себя, что это и есть любовь: в юности сложно разобраться в собственных переживаниях.
А теперь уже отлично понимала, что к чему. И не сомневалась, что любит Дела.
Полковник улыбнулся. Медленно, с присущей ему ленивой грацией встал с кресла и направился к оттоманке.
Делия нервно вздохнула и, сама того не сознавая, поднялась навстречу.
Он заглянул ей в глаза.
— Выглядишь так, словно мечтаешь сбежать. Если хочешь, можем прогуляться по галерее.
Темный взгляд обволакивал и согревал.
Как же объяснить, что сбежать она мечтала от самой себя? От себя и от удручающей мрачной реальности. Делия посмотрела на веселую компанию: разбившись на группы, все оживленно беседовали. Она снова повернулась к Делу:
— Голова болит.
Он озабоченно нахмурился. Чтобы успокоить, пришлось добавить:
— Ничего серьезного. Наверное, просто немного устала. И все же лучше подняться наверх. — Снова приклеив ослепительную улыбку, Делия обратилась к сидевшей на оттоманке Катрионе: — Хочу пожелать всем спокойной ночи. Пожалуй, пойду прилягу: что-то неважно себя чувствую. Крепкий сон поможет набраться сил.
В ответ Катриона просияла улыбкой мадонны и тронула гостью за руку.
— Увидимся утром.
Делия кивнула на прощание всем остальным и в последнюю очередь посмотрела на Дела: полковник не сводил с нее проницательного взгляда.
— Спокойной ночи, — тихо пробормотала она и вышла из комнаты.
Дел посмотрел вслед и недоуменно спросил себя, что случилось. Делия казалась странно расстроенной, встревоженной и даже растерянной. Объяснить причину неожиданной смены настроения он не мог. Сразу захотелось пойти следом, расспросить, успокоить, уговорить. Но… она выглядела так, словно и сама себя не понимала. Наверное, пока беспокоить не стойло; лучше было оставить мятущуюся душу в одиночестве.
Ненадолго, минут на пятнадцать.
Если она надеялась, что замечание о спокойном сне удержит его в своей комнате, то глубоко заблуждалась. Ну а если головная боль не выдумка, то пусть утихнет в его объятиях.
Вскоре после ухода мисс Данканон разошлись и остальные. Полковник Делборо поднялся к себе и минут десять шагал по комнате от двери к окну и обратно, пытаясь представить, какие идеи способны посетить непредсказуемую рыжую голову. Потом внезапно остановился, помянул недобрым словом каждого, кому было не лень до сих пор болтаться по коридору, вышел из комнаты и решительным шагом направился к знакомой двери.