Неукротимый, как море
Шрифт:
Эх, если бы только в свое время удалось придержать Берга… Дункан вновь почувствовал, как в сердце вскипает ненависть. Липовое предложение партнерства позволило бы выиграть нужное время, однако Берг презрительно отмахнулся. Вот и приходится теперь Дункану суетиться, позабыв о чувстве собственного достоинства, — лишь бы суметь найти средства. Тут еще и Курт Шрайгер внезапно оказался недоступен… Поразительно, каким тонким нюхом все они обладают. Впрочем, он тоже отличался этим талантом, умел найти слабое место в человеке, так что прекрасно понимал, как работает система. Все
Когда так много поставлено на карту, эта сумма — каких-то жалких шесть миллионов на пару месяцев — казалась настоящим оскорблением. В животе вновь напряглись мускулы, и горячая желудочная кислота в очередной раз принялась кусаться. Дункан приказал себе расслабиться и посмотрел в окно: «роллс-ройс» поворачивал в тупик, оканчивавшийся жилыми зданиями из желтого кирпича, — ни дать ни взять курятники. Угловатость построек и отсутствие вкуса безошибочно давали понять, что здесь обитает нижний слой среднего класса.
Дункан Александер расправил плечи и посмотрел в зеркало, тренируя улыбку. «Всего лишь шесть миллионов и только на пару месяцев», — напомнил он себе. «Роллс-ройс» мягко притормозил перед неприметным домом.
Дункан кивнул шоферу. Тот, придерживая дверцу открытой, вручил боссу портфель из великолепно выделанной зернистой свиной кожи.
— Благодарю вас, Эдвардс. Я не задержусь.
Александер проследовал по дорожке уверенной, непринужденной походкой атлета: спина прямая, полы наброшенного на плечи пальто живописно развеваются, словно театральный плащ на герое-любовнике, и даже пасмурным мартовским днем шевелюра прямо-таки светится огнем маяка.
Дверь открыл коротышка в низко надвинутой на глаза черной фетровой шляпе.
— Мистер Александер! Шалом, шалом… — Невероятно густая угольно-черная борода прятала накрахмаленный белый воротничок и белый же галстук: официальную униформу ортодоксального хасида. — Хотя я последний, к кому вы приходите, это делает честь моему дому. — В глазах коротышки, пробив завесу кустистых бровей, мелькнули озорные искорки.
— Это оттого, что ваше сердце высечено из камня, а вместо крови ледяная водица, — ответствовал Дункан.
Хозяин восторженно рассмеялся, будто только что услышал величайшую похвалу.
— Заходите, — сказал он, беря гостя под руку. — Давайте попьем чайку и поговорим.
Он повел Дункана по узкому коридору, но где-то на середине пути в них врезалась пара сорванцов в ермолках, неожиданно выскочивших навстречу.
— Негодные мальчишки! — вскричал коротышка, на миг обнял их за плечи, после чего шлепком по мягкому месту услал детей прочь. Озарившись гордой улыбкой и потряхивая пейсами, он подтолкнул Дункана войти в тесную, заставленную вещами спальню, которая заодно служила ему офисом. Высокий старомодный секретер со множеством ячеек для бумаг стоял возле одной стены, а напротив помещался диван с толстенными подушками, на которых высились коробки с документами и стопки бухгалтерских книг.
Коротышка
— Присаживайтесь, — распорядился он и подвинулся в сторонку, давая проход крошечной улыбающейся хозяйке дома, которая появилась с подносом и чашками.
— Я уже видел решение суда в ллойдовском бюллетене, — сообщил иудей, когда они остались наедине. — Николас Берг, конечно, поразительный человек, такому палец в рот не клади.
Он сделал задумчивую паузу, следя за тем, как на щеках Дункана расцветает румянец внезапного гнева, а в бледных глазах появляется жажда крови.
Дункан умел контролировать свои эмоции, однако в последнее время, когда кто-то начинал в таком ключе говорить про Николаса Берга, на это требовалось все больше усилий. Их постоянно сравнивают… да еще эти вечные намеки… Дункана потянуло встать и покинуть захламленную комнату, уйти от едва прикрытых язвительных насмешек, однако он знал, что не может позволить себе такой роскоши, да и опасался произнести хоть слово, ибо гнев слишком близко подошел к поверхности… Время, казалось, затормозило свой бег.
Наконец мужчина прервал молчание:
— Сколько?
Дункан не сразу смог назвать цифру, потому что она слишком тесно переплелась с темой, которая едва не довела его до белого каления.
— Сумма не очень большая, да и на короткий период. Только шестьдесят дней.
— Сколько?
— Шесть миллионов, — ответил Дункан. — Долларов.
— Шесть миллионов действительно нельзя назвать огромными деньгами… когда они у тебя есть. А вот когда нет… Тогда это целое состояние. — Коротышка взялся за густую бороду. — Да и шестьдесят дней могут показаться вечностью.
— У меня есть фрахтовое соглашение на «Золотой рассвет», — мягко возразил Дункан. — Десятилетний договор. — Он щелкнул портфельной пряжкой из девятикаратного золота и достал стопку документов. — Как вы видите, обе стороны уже все подписали.
— На десять лет, говорите? — переспросил коротышка, впившись взглядом в бумаги под ладонью Дункана.
— Десять лет, по десять центов на каждую сотню тонно-миль при минимальной гарантированной продолжительности маршрутов семьдесят пять тысяч миль в год.
Рука бородача замерла.
— «Золотой авантюрист» рассчитан на миллион тонн… ежегодно это даст минимум семьдесят пять миллионов долларов… — Он постарался сдержать благоговейный трепет, и рука вновь принялась поглаживать бороду. — И кто фрахтовщик? — Густые брови стали похожи на черные вопросительные знаки.
— «Ориент амекс», — ответил Дункан и передал ему копии документов.
— Мм… месторождение Эль-Баррас… — Брови коротышки поднялись еще выше, пока он знакомился с договором. — Вы смелый человек, мистер Александер. Впрочем, я никогда в этом не сомневался. — Он замолчал на пару минут, углубившись в текст; лишь завитки пейсов качались возле щек. — Месторождение Эль-Баррас… — Он сложил бумаги и взглянул на Дункана. — Пожалуй, «Флотилия Кристи» нашла Николасу Бергу достойную замену… если не сказать больше. Может статься, вам, мистер Александер, будет тесновато в этой компании…