Неукротимый маршал
Шрифт:
Маршал прошел мимо дома банкира Полсона. Хотя еще не было шести, Курт заметил, что в окнах виднеется свет. Значит, в доме не спят. Браннон постучал в дверь. Полсон немедленно подбежал откуда-то изнутри квартиры, посмотрел сквозь небольшое окно, кто пришел, и быстро открыл дверь.
— Маршал? Это очень странное время для визита. Вы пытаетесь разбудить весь дом?
— Только вас, мистер Полсон. Мне нужно с вами поговорить. Сейчас, до того, как город проснется, мне нужно узнать кое-что.
— Пойдемте на кухню, выпьете со мной чашечку кофе.
За кофе Браннон объяснил, что
Руки Полсона дрожали так сильно, что ему с трудом удавалось удерживать чашку.
— Бедный Том. Не приведи господь. Он был первым, маршал. Этот Хайнс прикончит нас всех.
Браннон хлебнул крепчайшего кофе:
— Нет. Даже если он и убил Эккарта, он больше никого не тронет. Я посадил его в камеру.
— Слава богу! Вот именно там ему и место. Итак, мы не можем позволить Хайнсу уехать из города, когда на нем висит убийство?
— Я не знаю. Я все еще не могу поверить в то, что такой умный и расчетливый парень мог убить Тома Эккарта после всего, что произошло между ними в салуне, на виду у всех. Да еще умудриться оставить нож в спине Эккарта, когда любой человек в городе может опознать его.
— А кто еще мог убить Тома?
— Я не знаю. Мне кажется, что тот, кто убил его на самом деле, хочет, чтобы я поверил, что это дело рук Уэлкера Хайнса.
— Вы не должны так думать, маршал. Никто в городе не мог этого сделать за исключением самого Хайнса.
— Нет. Я могу считать, что Хайнс убил Тома, затем бежал с места преступления. Но мне нужны доказательства. Здесь должна существовать какая-то причина. Ведь это убийство. И я считаю, что эта глупая, дурацкая ссора в салуне просто фарс, а реальная причина — нечто большее, что-то существующее между ними с давних пор.
— А почему вы пришли ко мне?
— Может быть, вы о чем-нибудь знаете. Вы ведь давно здесь живете.
— Ну, я не знаю. Они слонялись по округе до того, как Хайнс убил сына Мак Луиса. Но они никогда плохо друг к другу не относились.
— Нет, вы меня не поняли. Может быть, они вместе совершили что-то. Например, убийство…
— Нет, до истории с Келом Мак Луисом ничего подобного не случалось. Я не думаю, что Том присутствовал при убийстве Кела. Шла большая карточная игра в покер, а у бедного Тома никогда не было денег.
— Может быть, до смерти сына Мак Луиса были какие-нибудь ограбления?
— Вы имеете в виду кражи, в которых Хайнс и Том участвовали вместе?
— Да нет, любые. Неужели вы не помните?
— Я помню, конечно. Был ограблен мой собственный банк! За три недели до смерти Кела. Поздно ночью увели сейф с деньгами.
— А воров схватили?
— Нет. И даже сейфа не нашли.
— А кого подозревали? Хайнса? А может быть, Тома?
— Нет. Никого из них. Шериф Нолен полагал, что это ограбление совершили пришлые люди. Шатались там в округе несколько подозрительных типов. Они уехали из города до кражи, но ведь они могли и вернуться. Но денег и бумаг с тех пор так и не видели.
Браннон не знал, то ли история с ограблением, то ли кофе подействовало на него соответствующим образом, но выходя из дома банкира, он уже не ощущал сонливости. Мимо него прошли два человека,
— Не мог дождаться момента, чтобы засадить Хайнса в камеру, маршал?
— Мне пришлось его арестовать. Том Эккарт мертв. Кто-то ведь убил его…
— И это был Уэлкер Хайнс, не так ли?
— У меня есть веские основания, Руби.
— О, конечно. Ты, безусловно, докажешь, что это Хайнс прикончил Тома. Но ты не прав. Ты арестовал не того человека, и тебе придется его выпустить.
— Извини, Руби. Даже ради тебя я не смогу этого сделать до тех пор, пока не найду настоящего убийцу.
— А я уже здесь, маршал, — девушка встала, горделиво выпрямившись и расправив плечи. — Ты можешь арестовать меня, маршал, и выпустить Уэлкера. Вам придется посадить меня, потому что это я убила Тома Эккарта.
Глава VIII
— Ты?
Браннон подался вперед, облокотившись грудью о край стола.
— Ты мне не веришь? — Руби презрительно взглянула на него, затем перевела взгляд на окно, наблюдая за утренней улицей, заметно было, что она очень нервничала.
— Да, я не верю тебе. Но я скажу тебе вот что: мне раньше никогда не приходилось пороть женщин, но если бы я мог, то постарался бы выбить из тебя эту дурь, Руби. И я считаю, что порка здесь не повредит. А теперь убирайся отсюда, пока я…
— Разве ты не хочешь выслушать мое признание? — Лицо девушки побледнело. Она судорожно сжала пальцы в кулаки, нервно прижав их к груди. Не отрывая глаз от лица Браннона, она как бы прислушивалась к тому, что происходит за дверью камеры.
Курт тяжело вздохнул:
— Разумеется, я готов тебя выслушать. Но пройдет немного времени, и весь город окажется здесь, в этой самой комнате для того, чтобы линчевать твоего дружка. Мне придется убеждать горожан не заниматься самосудом, а если это не поможет — я просто вынужден буду с ними драться. Ты думаешь, они остановятся перед тем, чтобы разнести всю контору в пух и прах? Им нужен будет Хайнс. И ты думаешь, что у меня есть время, чтобы выслушивать признания дочери Большого Джорджа? Ну, хорошо. Когда и где ты убила Тома?
Руби вновь посмотрела в окно, затем тяжело вздохнула:
— Прости меня, Курт. Ты ненавидишь меня сейчас, я знаю. Я никогда не хотела, чтобы ты меня ненавидел. Я полюбила Хайнса — он нуждается во мне, ты нет…
— Конечно. А как же наше признание? Когда и где ты убила Тома? И если ты знаешь, по какой причине это произошло, будь так добра, непременно расскажи мне об этом.
Руби зарыдала от злости.
— Я могу сказать тебе сначала о причине.
Девушка закатала рукава блузки. Ее руки были исцарапаны и все в синяках. Затем она расстегнула вторую сверху пуговицу. Глубокие царапины краснели на ее шее и груди. У Браннона потемнело в глазах, и он молча уставился на нее.