Неукротимый огонь
Шрифт:
Рианон стояла к нему спиной, скрестив руки на груди, и смотрела на освещенный фонарями сад. Она уже не могла понять, как ее угораздило довериться Джолину, как она могла не сообразить, что такой человек просто не в состоянии ее понять. Рианон не принадлежала его миру, он не был частью ее мира, во всяком случае, в полном смысле слова, а значит, казалось ей, в разговоре с Джолином она предала Макса, позволила Джолину встать между ними. Ей хотелось только покончить со всем этим.
– А что о нем писали, вспомни! – продолжал Джолин. – Рианон, откуда-то эти ребята ведь взяли свои выводы, сама понимаешь. Они могут дать неверную интерпретацию,
Рианон тем временем подумала о Морисе, обо всем, что рассказал ей Макс. И еще о Сюзан Травнер. Неужели она сделала глупость, решив не встречаться с ней? Она думала о Галине, о ее смятенном рассудке. О Максе. О том, как охотно поверила всему, что он ей говорил. О его детях, о его любви к ним. О часах, которые он, должно быть, провел наедине с Галиной, прежде чем явиться в памятную ночь в пустыню на свидание.
О том, как в первую ночь он прикасался к ее груди, как целовал ее, об их близости. Она задумалась о том, что он не захотел ей рассказать. Вдруг до нее донесся голос Джолина, и Рианон безумно захотелось, чтобы парень оставил ее в покое. А Джолин говорил:
– Я знаю, ты хочешь во всем ему верить. Я того же хотел, когда такое случилось со мной. И кое-что заставляет тебя верить. То, например, как тебе было хорошо с этим человеком, то, что он делал с тобой. Ощущения, которых, кажется, никто до тебя не испытал, так, наверное, и есть. В твоей жизни, во всяком случае, такого не было. Но пойми, эти чувства принадлежат тому времени, тем дням и часам, что вы провели вместе. Там им и место! Он сказал тебе кое-что, и один парень сказал мне то же самое. Да, я все равно продолжал надеяться, говорил себе, что все в конце концов устроится, ведь такая сильная любовь не может пройти бесследно. Но ничего не устроилось, потому что не должно было. Он женат, отец семейства, у него дела, жизнь, в которой тебе нет места. Рианон, поверь мне, твой Макс ни от чего не откажется, и не важно, любит он тебя или нет.
– Знаю, – прошептала она. – Он и сказал, что не откажется.
– Вот и поверь ему.
– Пытаюсь.
Джолин поднялся, чтобы наполнить бокалы. Когда он протянул Рианон бокал, она робко спросила:
– Джо, все это не выйдет за пределы этих стен, обещаешь?
– Ну конечно, даю слово. – Джолин моргнул, и тени от длинных ресниц пробежали по щекам. – Прости, если мои слова были тебе неприятны, но лично мне очень жаль, что мне никто ничего не объяснил, когда мне было так же плохо. Я потерял три года в напрасной надежде на его возвращение. Три года я ждал, что все образуется. Отчасти потому, что мои так называемые друзья уверяли меня, что все будет хорошо, отчасти из-за того, что сам не мог смириться с мыслью о том, что судьба, которая дала мне с этой встречи так много, враз все отобрала. Но в конце концов все встало на свои места.
– Похоже, с Лиззи так и случилось, – заметила Рианон. Она с большим трудом сдерживала слезы.
– Там все совсем иначе, – возразил Джолин. – У Энди
– Это будет не то.
– Конечно. Это будет компромиссом. А жизнь состоит из компромиссов. Ради Энди Лиззи покинула Лондон, а ты ради другого человека расстанешься с мыслями о Максе.
Рианон поспешно отвернулась, чтобы Джолин не заметил слез, выступивших на ее глазах.
– Меня это приводит в бешенство, – помолчав, произнесла она.
– А жизнь постоянно бесит, – со смешком отозвался Джолин. – Мы вообще существуем для того, чтобы нас унижали.
Рианон тоже засмеялась.
– Нет, я злюсь на себя. Брожу как дура, якобы стараюсь осмыслить свою жизнь, притворяюсь, что думаю о чем угодно, только не о нем, а на самом деле только о нем. Мысленно веду с ним бесконечные разговоры и схожу от них с ума. В понедельник я должна приступить к работе в музыкальном телеконкурсе и мечтаю только о том, как плюнуть в рожу Мейвис Как-ее-там, потому что только она предложила мне работу, а я-то считала, что предложения посыплются на меня со всех сторон и вообще что я в жизни не окажусь в таком положении, как сейчас.
– Пошли-ка ты Мейвис Как-ее-там сама знаешь куда, – фыркнул Джолин и с характерным взмахом руки вновь опустился на диван. – Она тебе не нужна, – добавил он.
Рианон очень внимательно посмотрела на него. А он отвел глаза, тряхнув гривой волос, картинно скрестил ноги и лишь после этого поднял на нее глаза.
Вот такого Джолина она хорошо знала, Джолина, который обожал ходить вокруг да около, принимать загадочный вид, делать многозначительные намеки, пока собеседник судорожно старался понять его.
– Я просто говорю, что она тебе не нужна, – повторил он.
– Тогда что же мне нужно?
Джолин кивнул, задумчиво закусил губу и ответил:
– Нужно вот что: послать ее куда подальше, прежде чем она пошлет тебя.
Рианон будто током ударило.
– Ты хочешь сказать, что она собирается отменить предложение о работе?
– Я хочу сказать, что никакого предложения у нее нет.
Рианон подперла подбородок ладонью.
– Джолин, извини, но у меня сейчас не то настроение. Говори по-человечески.
Джолин фыркнул:
– Ей зарубили шоу. Завтра она об этом узнает.
Рианон подняла голову, расширившимися глазами глядя на собеседника.
– Ты уверен? – пробормотала она, пытаясь справиться с приступом паники. Ей была необходима эта работа, и не только затем, чтобы поправить свое шаткое материальное положение, – надо было срочно чем-то занять голову и не обезуметь окончательно. – Кто тебе сказал?
Джолин, ухмыляясь, приложил палец к губам.
– В общем, это факт. Мейвис Линдсей и ее кретинская музыка отныне никому не интересны.
– Господи Иисусе, – прошептала Рианон, ставя бокал на стол. Она подавила в себе порыв вскочить. Голова закружилась. – Джо, что со мной происходит? – еле выговорила она. – На мне проклятие, что ли? Сначала я теряю Оливера, потом работу, потом Макса, опять работу. Сколько же все это может продолжаться?
Джолин пожал плечами.
– У тебя есть крыша над головой, – возразил он. – Хотя, конечно, через какое-то время ты не сможешь вносить арендную плату.
Рианон рывком поднялась на ноги, взяла бокал с вином и принялась мерить шагами комнату.