Неукротимый огонь
Шрифт:
При виде этого простора душа Рианон запела, она почувствовала такое облегчение, что защипало в глазах.
С тех пор как в воскресенье Галина покинула ее дом, Рианон много плакала, плакала часами и мучила себя вопросами: не напрасно ли она так обошлась с Галиной? Не надо ли было выслушать Галину и, может быть, постараться ей помочь, вместо того чтобы отвергать все, что та говорила, а потом вышвыривать ее? Нет-нет, Рианон ни на секунду не усомнилась в том, что Галина лгала, просто было стыдно за то, что она отказалась снизойти к женщине, которая выстрадала так много, в том числе
В понедельник за вещами Макса явился шофер. Рианон ни о чем не спросила его, хотя очень надеялась на какую-нибудь весточку. Но записки не было. Рианон обиделась, рассердилась и была уже почти готова согласиться, что Галина говорила правду: Макс не таков, каким она, Рианон, его видит. Но вскоре гнев утих, она поняла, что записка от Макса только усилила бы ее боль и тоску, ведь в глубине души оба знали, что между ними все кончено.
– Хотела бы я с этим смириться, – говорила она Лиззи несколько позже, когда подруги остались в коттедже вдвоем. – Я пытаюсь всматриваться в будущее, хочу услышать, что подскажет интуиция. Что станет со мной? – Ее губы скривились в насмешливой улыбке. – Это безумие, знаю! – Рианон тяжело вздохнула, поправила подушки за спиной и подтянула колени к подбородку. – Давай не будем больше о нем. Я и так уже свихнулась от одних мыслей.
Лучи предвечернего солнца лились через открытую дверь и падали на загорелое лицо Лиззи. В ее распущенных светлых волосах застряли опилки, униформа цвета хаки была мятой и грязной. Рианон даже не ожидала, что ее подруга здесь будет выглядеть настолько на своем месте.
– Знаешь, что я думаю? – сказала Лиззи. – Тебе надо не пытаться предугадать будущее, а заниматься настоящим. Если вам суждено быть вместе, вы будете вместе, а если ты будешь сыпать соль на раны, ничто не изменится. У Господа Бога свои тайны, в которые Он тебя не посвятит. Понимаю, со стороны легко судить, но разве я не права?
Рианон с улыбкой взяла Лиззи за руку и сказала:
– Ты замечательно выглядишь. У меня нет слов.
Лиззи рассмеялась и обняла ее.
– И не надо слов, я сама знаю. Мне очень жаль, что тебе пришлось пережить все это, журналистов и прочее, а меня рядом не было.
– Значит, я прошла боевое крещение. – Рианон скорчила рожу. – Кое-что пережила без Лиззи. – Она расхохоталась. – В общем, одну передачу зарубили, черт знает сколько еще зарубят, но я прорвусь. А если дела будут совсем плохи, я сделаю то же самое, что сделала сейчас, – прилечу сюда.
– Так и будет, – решительно подтвердила Лиззи. – А теперь я тебя оставлю. Переодевайся к ужину. И не забудь: за тобой должен зайти кто-нибудь из ребят и отвести в бому. Никогда не ходи одна, после того как стемнеет, а если что-нибудь понадобится…
– … зажги фонарь и жди, пока кто-нибудь заметит свет и подойдет к тебе, – закончила вместе с ней Рианон.
– Хорошо бы у всех моих студентов была такая же отличная память! – Лиззи засмеялась.
– Вопрос, пока ты не ушла: что такое бома?
– Что-то типа огражденного ресторана. На ужин у нас мозамбикские креветки или стейк по-австралийски. Недели три назад Дуг наткнулся в Кейптауне на потрясающее вино. Так что сегодня устроим небольшое
Рианон улыбнулась:
– Жду не дождусь.
Лиззи поцеловала ее в щеку, вышла на веранду и зашагала по тропинке, протоптанной среди кустов и папоротников, которые уже шелестели по-ночному.
Рианон постояла у двери, прислушиваясь к голосам зверей, разносившимся над долиной, и всматриваясь в быстро сгущавшиеся сумерки. Небо над головой быстро бледнело, темнота наползала на лес. Рианон глубоко вдыхала знакомую смесь запахов анисового масла и навоза и думала о том, как переменилась ее жизнь за год. Ей вспомнилось, как страстно любила она Оливера. Вот доказательство того, что, каким бы прочным и вечным тебе что-то ни казалось, нельзя слепо доверяться своему ощущению, ибо, как выразилась Лиззи, у Господа Бога свои тайны, и Он в них никого не посвящает.
Красивое смуглое лицо Энди и его непослушные белокурые волосы поблескивали при свете костра. Держа бокал в высоко поднятой руке, он говорил:
– Итак, мы почтем за великую честь, если вы, Рианон, и ты, Дуг, согласитесь стать крестными родителями нашего щеночка.
– Кого? – возмутилась Рианон.
– Нашего отпрыска. – Энди немедленно перешел на классический британский английский.
– Он полагает, что это будет мальчик, – сообщила Лиззи подруге, – а я пока не набралась смелости его разочаровать.
– От имени Рианон и от своего имени заявляю: мы согласны, – объявил Дуг и поднялся на ноги, а несколько сидевших за праздничным столом егерей зааплодировали. – А теперь могу я предложить тост за моего брата?
Его сияющий взор встретился со взглядом Энди. Тот выкрикнул, ухмыляясь:
– Вперед, старик!
Дуг жестом пригласил всех чокнуться с его братом.
– Голова кружится от этой мужской галиматьи, – заявила Лиззи, обмахиваясь веером.
Смеясь, Рианон тоже подняла бокал.
– Вперед, старик! – повторила она и чокнулась с Лиззи. – Когда?
– Где-то в августе. Значит, по гороскопу лев, и если будет похож на папу, то будет бросать и возвращаться.
– А если на маму – у него будут крылышки, нимб, он будет играть на арфе, как…
– Оставь, – попросила Лиззи и отправила в рот сразу несколько виноградин. – Это между нами. Не надо, чтобы стали расспрашивать.
– Кого тебе это напоминает? – говорил Энди Дугу, прилежно очищая виноградную кисть.
– Нет, ты посмотри! – громко обратилась Лиззи к Рианон. – Нельзя даже объявить, что у нас будет ребенок. Они сразу начинают пороть чушь. Подумать только, и я согласилась выйти за такое замуж…
Энди выплюнул несколько виноградин и лирически произнес:
– Это наш первый… Я о таком слышал.
– И последний, – бросила ему Лиззи. – Дуг, передай нам вина.
– Разве тебе стоит пить? – проворчал Энди.
– А разве тебе стоит жить? – парировала Лиззи.
– Да перестаньте вы, Боже мой, – простонала Рианон.
– Можно тебя поцеловать?
Энди присел рядом с Лиззи и обнял ее.
– Можно, если после этого вы оба заткнетесь.
Лиззи сказала эту фразу очень громко, ее голос перекрыл даже барабанный бой.