Неукротимый: возрождение
Шрифт:
Шокированный смех покинул меня.
— Ты полон дерьма.
— Нет. — Его голос звучал слегка оскорбленно.
— О, но это так, — настаивала я, затем отпустила небрежную ухмылку. Ему не нужно было знать, что я сгораю от желания снова быть с ним. — Что заставляет тебя думать, что я все еще хочу тебя, Твитч?
Затем он наклонился ко мне, и я отстранилась от интимности этого небольшого движения. И когда он заговорил, слова поразили меня с силой тысячи оргазмов.
— Потому что я твой гребаный король, а ты моя прекрасная королева. Так что будь умницей, склонись передо мной… — его голос понизился, — … и позволь мне любить тебя. — Он соскользнул
Воздух горел в моих легких.
— Ты чертовски сумасшедший.
Тогда он ухмыльнулся.
— Виноват, детка.
Если бы хаос и ярость когда-нибудь соединились, Твитч был бы ребенком, родившимся в результате этого соединения. И каким сумасшедшим, прекрасным ураганом он был.
Моя решимость колебалась с пугающей быстротой. Я не могла отрицать, что хотела его. Вопрос был в том, была ли я настолько глупа, чтобы впустить его обратно?
Позже тем же вечером потребовалось некоторое убеждение, но Твитч наконец ушел, и когда он это сделал, покачал головой и вздохнул. Было уже одиннадцать, когда я встала, чтобы взять стакан воды, и когда я поднесла стакан к губам, мое сердце замерло при виде тени, сидящей на заднем крыльце.
Мои брови нахмурились, и я пробормотала себе под нос:
— Что, черт возьми, он делает?
Почему он там прячется?
Как только эта мысль пришла мне в голову, я осознала ошибку в своем предположении.
Он вовсе не прячется. Он ждет, что я найду его.
Взяв стакан с водой, я открыла раздвижную дверь и вышла наружу. Не говоря ни слова, я подошла и села на верхнюю ступеньку, обернув кимоно вокруг ног. Твитч сидел на нижней ступеньке, и когда он что-то поднес к губам, и мягкое оранжевое свечение ярко засияло в темноте, я сердито уставилась в темноту.
— Ты серьезно?
Он глубоко вдохнул косяк, а когда выдохнул его, сказал:
— Это от моей глаукомы.
Мои брови поднялись, и когда он сделал еще один вдох, я наклонилась вперед и смягчила свой тон.
— У тебя глаукома?
Он подавился смехом, дым валил изо рта при каждом покашливании, и от унижения мне стало жарко.
О Боже мой. Я идиотка.
Грубый смех Твитча продолжался и продолжался, и чем дольше он продолжался, тем больше улыбка появлялась на моих губах, и вскоре после этого я посмеивалась над собственной глупостью.
— О, заткнись. Я просто устала.
Когда его смех затих, он пробормотал:
— Бл*дь, я скучал по тебе.
— Ты не должен был скучать по мне. — Я ничего не могла с собой поделать. Мне было больно. — Ты мог просто остаться.
— Думаешь, если бы был такой вариант, я бы не остался?
Я пожала плечами.
— Не знаю.
Когда я посмотрела на него, он на мгновение поймал мой взгляд, прежде чем грубо произнести:
— Не смотри на меня так.
— Как?
Интенсивность его взгляда пронзила меня.
— Как будто ненавидишь меня.
Неужели?
А разве не должна?
Я опустила свой обиженный взгляд и вздохнула.
Время настало.
— Давай поговорим.
Твитч
— Это помогает заснуть.
Я покачала головой, но мне сильно хотелось этого, чтобы справиться с предстоящим разговором. Но, сжав руки в кулаки, я вежливо отказалась.
— Я больше этим не занимаюсь. — Воспоминания о том, как Твитч прижал свои губы к моим и слегка выдул едкий дым мне в рот, как я вдыхала смесь наркотиков и самого мужчины, опьяняли меня.
Моя грудь болела от необходимости пережить это снова. Но я твердо стояла на своем, отрицая эту потребность.
— Почему ты это сделал? — заговорила я в безмолвную ночь.
Он долго молчал, и я задалась вопросом, будет ли он на самом деле говорить. Но потом он начал, и хотя это, возможно, было не то объяснение, которого я хотела, тем не менее это было объяснение.
— Я никогда не планировал, что все пойдет так, как пошло. Никогда не планировал хотеть тебя так, как я хотел. И как только ты стала наркотиком, текущим по моим венам, я понял, что сделаю для тебя все, что угодно. Даже исчезну, если это потребуется.
Мое молчание было приглашением продолжать, и он продолжил.
— Я принял несколько неправильных решений в свое время на посту короля. Нажил врагов, и мне было все равно, потому что я никогда не планировал дожить до сорока. — Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. — Но это изменилось, и я знал, что если заявлю на тебя открыто, то поставлю мишень на твою голову. — Он посмотрел на меня. — Мне нужно, чтобы ты знала, я никогда не планировал умирать у тебя на руках, но когда ты сообщила мне, что беременна, и этот мудак выстрелил в меня, это была возможность, которую я не мог упустить.
Я была сбита с толку.
— Не понимаю. Какая возможность?
— Я потратил много времени на поиски людей, очищая свои улицы от угроз. — Он бросил на меня взгляд. — Очищение от зла и доведение себя до такого положения, когда возвращение означало бы, что никто не коснется моего мальчика.
О Боже мой.
Это прозвучало так, как будто он говорил мне, что провел последние пять лет, выслеживая людей и… убивая их.
— Почему ты мне это рассказываешь?
— Ты и я теперь открытая книга. — Его глаза удерживали меня. — Я надеюсь, ты справишься с этим, детка, потому что кое-что из дерьма, которое я собираюсь тебе рассказать, это п*здец, даже для меня.
Мое сердце подпрыгнуло.
Была ли я готова к этому?
Не знаю.
— Я сдался копам.
— Что? — спросила я, совершенно ошеломленная.
Он подавил смешок.
— Знаю. Я, работающий с властями. Какого хрена, верно? Некоторое время работал в ФБР. И если я выполню то, что обещал, то получу полную неприкосновенность и вернусь к вам — таков был уговор. — Он сделал паузу. — Я не думал, что это займет так много времени. Я был самонадеян, думая, что покончу с этим дерьмом в течение года. — Он усмехнулся. — Первый год был самым тяжелым. Я быстро ничего не добился. Ни зацепок, ни ресурсов. Единственные два человека, которые знали, что я жив, были двумя людьми, которые помогли мне стать мертвым. Я спал на улице, воровал то, что мне было нужно, и в какой-то момент жил за счет мусора. Иногда я выходил из себя и сдавался, планируя остаться мертвым. Но… — он закрыл глаза, затем устало посмотрел на меня, — я эгоист, детка. Мне нужно было быть со своим сыном. Мне нужно было вернуться домой, к тебе.