Неукротимый: возрождение
Шрифт:
— Тама. — Я оглядела его с ног до головы, остановившись на его промежности, прежде чем поднять глаза на него. — Ты хорошо выглядишь.
И он выглядел. Боже мой, как он выглядел.
Тама весил сто двадцать пять килограмм чистых мышц. Его грудь была широкой. Его плечи были еще шире. Я всегда считала этого человека богом. Мстительным богом. И его черный взгляд был устремлен на меня. Татуировки на его лице придавали ему устрашающий вид, но все, чего я хотела, это провести пальцами по
Когда он открыл рот, слова прозвучали грубо, и все мое тело покрылось мурашками.
— Почему ты пришла?
Потому что ты попросил меня.
Потому что сожалею о боли, которую причинила тебе.
Потому что я никогда никого не буду любить так, как тебя.
Я пожала плечами, не сводя с него глаз.
— Цена была подходящей. — Мой тон понизился. — Кстати, о ней…
Тама потянулся за спину, и на мгновение мое сердце остановилось.
Я была в меньшинстве, в численном и весовом меньшинстве.
Вот это да.
Глупо было приходить сюда.
Быстрее молнии я направила на него оба своих «Глока», не мигая, а этот засранец ухмыльнулся и бросил пачку денег к моим ногам.
Он сделал это специально, и своей идиотской демонстрацией я выдала свое беспокойство. И Тама рассчитывал на это. Он хорошо меня знал.
Черт.
Тама издевался надо мной. Тем более, когда он сказал:
— На что тебе нужны деньги? На подгузники для твоего мальчика?
Я ничего не ответила. Я едва моргнула. Но я опустила оружие и убрала его в кобуру. Пытаясь выглянуть из-за них, я произнесла:
— Что стряслось?
Его волосы были безукоризненно затянуты в традиционный узел, он был одет с иголочки, и когда издал тихий вздох, он опустил свои массивные руки.
— Я хочу, чтобы она умерла.
Моя бровь нахмурилась.
— И это все?
Он мог бы сделать это сам.
Тама посмотрел на меня исподлобья.
— Я хочу, чтобы она страдала.
Ах. Вот оно что.
Тама не мучил женщин.
Нет. Он предоставил это мне.
Я кивнула.
— Без проблем. Кто она? — в ответ он ничего не ответил, и после напряженного поединка взглядов мои ноги сдвинулись с места. Оставив деньги на земле, я прошла мимо него, прошептав:
— Достаточно справедливая оплата.
Склад был тусклым, за исключением единственной лампы, направленной на женщину, привязанную к стулу в центре пустого пола.
Бедная сучка.
Интересно, что она сделала, чтобы заслужить гнев Тамы Харианы?
Но потом мысли переключились на деньги, и только эта мысль не давала покоя.
Какая разница?
Это была тяжелая жизнь, наша, и мало кто мог понять, как мы
Иногда мы следовали, иногда нет.
За правильную цену можно было купить все. Даже смерть.
И тут появилась я.
Я подошла к женщине, которая была одета в длинный черный пиджак, черные, обычные треники, а ее ноги были босыми. Ее голова была покрыта широким бязевым мешком, и, судя по тому, как она боролась и напрягалась, ее крики были приглушены, они заклеили ей рот.
Хорошо.
Я не хотела их слышать. Иногда это может чертовски отвлекать. Мне это было не нужно.
— Прости, дорогуша, — тихо сказала я ей. — Ничего личного. Это просто бизнес.
Вытащив нож из чехла, я полезла в карман и достала кожаные перчатки, надела их, а затем потянулась к шее и натянула на нос черную маску. Единственная причина, по которой я носила ее, заключалась в том, чтобы защитить себя от прикосновения зараженной крови. Я всегда была осторожна, никогда не знаешь, с кем имеешь дело.
Когда я вдавила кончик ножа в руку женщины, она откинула голову назад и вскрикнула из-под кляпа на губах.
Мое сердце бешено колотилось.
Все ее тело задрожало, и я вынула нож из центра ее руки, затем пробормотала:
— Не знаю, что ты сделала, чтобы разозлить его, но обещаю, что покончу с этим, как только смогу.
Я не любила жестокость. Я не была жестокой по своей природе.
Меня такой сделали.
Когда я оглянулась и увидела, что все четверо мужчин выстроились стеной, мое сердце заколотилось.
Это было странно.
Почему я чувствовала, что они запирают меня внутри?
Женщина в кресле просила о помощи, и, клянусь, в ее голосе чувствовалась какая-то знакомость. Моя бровь опустилась, и я оглянулась на Таму, вытирая лезвие ножа своими кожаными перчатками.
— Кто она, Тама?
Тама покачал головой.
— Кто-то, кто должен умереть.
Я повернулась обратно к женщине и нахмурилась, глядя на то, как она пытается пошевелить руками. Они сильно дрожали, но она тщетно пыталась ими пошевелить, делая движения снова и снова, но я не понимала, что ей нужно.
Что-то заставило меня почувствовать беспокойство. Оглянувшись на то, как мужчины охраняют выход, я снова посмотрела на женщину, и когда я приблизилась к ней, протягивая руку за бязевым мешком, Тама мягко предупредил:
— Только тронь этот мешок, и, клянусь Богом, Молли, я убью тебя на хрен.
Мое сердце бешено колотилось. Мое дыхание стало тяжелым, и я смотрела на женщину расширенными глазами. Когда она сделала скрюченными пальцами движение, которое вернуло меня в детство, я задохнулась и бросилась вперед.