Неуловимый
Шрифт:
— Тогда бывай. До вечера.
Дождавшись, когда Боксер уедет, Полярник подошел к Владимиру Федоровичу, который уже некоторое время наблюдал за ними со стороны, терпеливо ожидая, когда Полярник найдет возможность уделить внимание и ему.
Наперед зная, что сейчас произойдет, Полярник едва успел напрячь плечи и шею. Владимир Федорович сильно ударил его по плечам.
— Рад тебя видеть, капитан. Соскучился.
— Раз соскучились, то почему меня на волю не вытащили? Четыре недели парился.
— Во-первых, для правдоподобия, потому что ты до сих пор под прикрытием. Во-вторых, что-то я не заметил в последнее время,
— Погибли виновные.
— Но могли погибнуть и невинные. И все из-за твоей чудовищной самонадеянности. Так что в камере ты просидел вполне заслуженно. Хочешь что-то сказать?
Полярник промолчал. Он знал, куратор говорит правильные вещи, но и Полярник тоже имел причины поступить так, как поступил. Правда, объяснять этого было никак нельзя. Не скажешь же начальству: извините, но я вам не до конца доверял. То есть теоретически сказать было можно, но тогда надо быть готовым к тому, что формат отношений кардинально изменится, причем не в лучшую сторону.
— Не хочу.
— То-то. Скажи спасибо, что ты вообще на волю вышел. Столярный цех «Светлой памяти» — твоя работа?
— Не знаю, о чем вы говорите.
— Хорошо хоть знаешь, как отвечать. Ладно, пока можешь быть свободен. Отдыхай, — сжалился Владимир Федорович. — Где тебя найти, нам известно.
Полярник шел к Ларисе. После их первой и единственной ссоры, когда Лариса прогнала его, они больше не виделись. Он не знал, как она жила все это время, как отнесется к его появлению, захочет ли разговаривать с ним. В одном он был уверен: она должна знать правду. Хотя бы какую-то ее часть. Пусть только выслушает его, а после, если решит его прогнать, он уйдет.
Его долго изучали в глазок, и, когда он уверился в том, что хозяйка решила не открывать, замок щелкнул, дверь приоткрылась. Он увидел ее строгое и чуть похудевшее лицо. Лариса сменила прическу и цвет волос.
— Зачем пришел?
— Поговорить.
— Говори.
Полярник помялся. Их разговор он представлял себе несколько иначе. Не через порог.
— Так не пойдет. Позволь мне войти. Или ты не одна?
— Одна. Но я не уверена, что это хорошая мысль.
— Тогда выйди сама. Я тебя не обижу. Если боишься, можешь взять с собой свой пугач.
Поколебавшись, Лариса вышла из квартиры. Одну руку она держала в большом кармане махрового халата — похоже, совет Полярника был лишним, пистолет был у нее в руках еще до того, как она открыла дверь. На площадке было больше света, и теперь, хорошо рассмотрев лицо Ларисы, он понял, что пришел зря. Он не увидел ни обиды на себя, ни злости, а только легкую досаду оттого, что его приход отвлек ее от каких-то своих дел. Теперь она только и ждала, когда же он уберется отсюда.
Но уходить просто так, молча, показалось глупым. Он, решив быть кратким, рассказал, что был лишь тенью Светлова, но это совершенно не означало, что он ее не любил. Любил и продолжает любить. Лариса выслушала, сказала, что прощает, и попросила уйти. Это был конец. Кивнув, Полярник повернулся к лифту. Лариса уже закрывала двери, когда Полярник оглянулся, чтобы в последний раз посмотреть на нее. Совершенно случайно его взгляд упал на стоящую в прихожей квартиры Ларисы пару коричневых спортивных туфель.
— Ополоумел! Стой!
Ничего не слыша, Полярник отодвинул ее рукой и бросился к комнатам. В спальне никого не было. Он толкнул двери гостиной… В противоположном углу за овальным журнальным столиком, на котором стоял раскрытый ноутбук, сидел Светлов. Одет он был по-домашнему. Рядом с ноутбуком лежала раскрытая газета.
— Тебя что, никогда не учили: если женщина говорит «уходи», значит, надо уходить, а не вламываться к ней в дом, — хмуро сказал он, не отрываясь от экрана ноутбука и изредка нажимая на клавиши.
Полярник застыл на пороге.
— Ты… здесь? — Он посмотрел на Ларису. — А ты все знала?
Лариса кивнула.
— То есть, я хочу сказать, ты все знала уже тогда? Когда мы с тобой…
— Знала, Полярыч, она все знала, — ответил Светлов. — Мы с Лорой два года как вместе.
— Два года! Но как же тогда она… Как ты мог все это допускать…
Опешивший Полярник опустился на диван. Светлов захлопнул крышку ноутбука.
— Только не говори, что тебе было плохо. Видишь, я все сделал, чтобы ты со всех сторон был окружен заботой и вниманием. А насчет всего остального я тебе уже говорил и опять повторяю. Ревновать женщину к самому себе — это глупо.
Полярник тоже встал.
— Мне нужны мои вещи. В прошлый раз, когда я был у тебя в гостях, я оставил свой кейс.
Лариса изобразила на лице полное недоумение. Сказала, что ничего не видела. Не обратила внимания.
— Я поставил его там.
Лариса открыла шкаф, на который указал Полярник. Внизу, скрытый полой висящего на вешалке пальто, действительно стоял его старый кейс, с которым он выходил на волю. Женщина засмеялась.
— Ты чего? — удивленно спросил Светлов.
— Действительно, что-то есть. Я, идиотка, и вправду подумала, что он ко мне неравнодушен. Даже жалела его. А он просто пользовался моей квартирой, чтобы хранить свои вещи. А ну, что у тебя там?
Держа кейс на весу, Лариса открыла его. Внутри лежали зубная щетка в футляре и книга «Антология полярных исследований».
— Это все?
— А ты думала, что там лежит? Деньги? Килограмм героина?
Лариса почувствовала себя неловко. Даже побледнела. Подняла с пола выпавшую книгу, положила на место и вернула кейс хозяину.
— Извини, я не хотела. А сейчас уходи. Не держи на меня зла. Просто я люблю его. Понимаешь, его. Настоящего. Не тебя.
— Он тебя использует. Это не любовь. Любимых женщин не подкладывают под других мужчин. И он сам не настоящий. С головы до ног. Когда-нибудь ты поймешь это, но будет поздно.
— Это касается только меня.
Светлов зашевелился в своем углу.
— Прошу пардона, я вам не мешаю?
Никто не обратил на него внимания. Лариса подошла к Полярнику.
— Прощай, Полярник. Будь счастлив.
Полярник двинулся было в прихожую, но уйти Светлов ему не дал, нацелив на него пистолет, который все время лежал на столе, прикрытый газетой.
— Никто никуда не уходит, пока я не скажу. Мы еще всех точек над «i» не расставили. Заметь, не я искал тебя. Ты пришел сюда сам.