Неумолимый
Шрифт:
Едва напор ветра ослабел, она остановилась и какое-то время ожидала на тропе Уолкера, но тот так и не появился, и ей стало ясно, что ждать дальше не имеет смысла.
Пришлось смириться с мыслью, что он не придет: то ли стал спускаться по другому склону, то ли спрятался где-то поблизости от хижины, то ли вообще не сумел выбраться и остальные вернули его, а то и убили.
Она горевала по этому поводу, бредя по склону с лошадью в поводу, когда столкнулась чуть не нос к носу с Баком Стивенсом. Несколько мгновений царила полная сумятица – Вискерс совсем уж собрался стрелять в нежданную гостью, приняв ее за злоумышленника, – но вскоре все стало на свои места. Они привели женщину к
Стойкость и мужество миссис Лэнсфорд поразили их, хотя многие женщины, избравшие своим уделом жизнь в глуши, наделены редкостной силой духа. Когда Вискерс начал распространяться, как беспокоится за нее муж, миссис Лэнсфорд посмотрела на него с некоторым презрением и бросила: "Надо же, как мило с его стороны" – и огляделась вокруг, явно подчеркивая, что Бена Лэнсфорда тут нет. Миссис Лэнсфорд ни в грош не ставила своего мужа – и Вашмен вдруг понял, что сожалеет по этому поводу, ибо это разрушало некую романтическую иллюзию: ты спасаешь женщину от смертельной опасности, готовясь вернуть ее в лоно семьи, и ожидаешь, что она чуть ли не заплачет от радости при виде любимого мужа, – а тут на тебе! На миг он даже возненавидел миссис Лэнсфорд, сочтя ее неблагодарной особой, хотя виной всему был его собственный страх, что ее поведение каким-то образом бросает тень на все то хорошее, что сложилось между ним и Лайзой.
Это было мимолетное ощущение, и Вашмену не позволили долго ему предаваться. Едва миссис Лэнсфорд немного отогрелась и смогла связно отвечать на вопросы, как вдалеке послышались мужские крики. Женщина стремительно вскочила и выскочила из укрытия прежде, чем кто-либо другой успел пошевельнуться. Вашмен выбежал следом – миссис Лэнсфорд, подобрав поводья, зачем-то уводила за собой лошадь, и он догнал ее, когда она, найдя Уолкера, начала шлепать его по лицу, чтобы привести в чувство.
Теперь, когда они засунули Уолкера в вонючий лошадиный труп, Вискерс снова принялся расспрашивать женщину вкрадчиво-вежливым голосом, как это принято в ФБР.
– А теперь, миссис Лэнсфорд, если вы не возражаете, я хотел бы, чтобы вы рассказали все, что можете, об остальных четверых.
Миссис Лэнсфорд начала рассказывать, и Вашмен слушал с неослабным вниманием. В глубине души он поражался ее самообладанию и мужеству, но сейчас главное было представить себе как можно лучше тех, кто остался там наверху. Портреты двоих – самого старого, Хэнратти, и того, кого называли Бартом, – получались весьма расплывчатыми, но тот, к кому все обращались "Стив", и другой, которого величали "майором", похоже, произвели на нее сильное впечатление. Исходя из сведений, полученных из Вашингтона, Вискерс предположил, что их фамилии Бараклоу и Харгит. Когда миссис Лэнсфорд говорила об этих людях, ее тон менялся – похоже, они здорово напугали ее, и даже не тем, что они ее похитили. Когда человека захватывают в плен, все его мысли вертятся вокруг вопроса: "Что же станется со мной?" – и миссис Лэнсфорд не была здесь исключением. Но те двое вызывали у нее страх иного рода: Харгит – своим холодным спокойствием и безразличием, Бараклоу – садистской злобой. Она ничуть не удивилась, когда узнала, что помощника констебля нашли мертвым в ее доме, поскольку помнила, что Бараклоу выходил последним, и ей бросилось в глаза странное удовлетворение, написанное на его лице.
Наконец Вискерс, похоже, выдохся, ибо язык у него уже почти не ворочался. Они подкрепились, и Вашмен сходил посмотреть на пилота – тот спал, как убитый, в своем зловонном коконе, – затем все сбились в кучу, чтобы было теплее, и заснули.
Вашмен
Ветер поутих и изменил направление: в укрытии было холодно, но он уже не хлестал, как плетью, из всех щелей. Насколько Вашмен мог судить, ветер теперь дул с юго-запада, а это означало, что они находятся на самом краю штормового фронта, сам же буран смещается на восток.
Вашмену пришлось откинуть конец одеяла и отогнуть несколько рукавов, чтобы взглянуть на светящийся циферблат часов. Около пяти утра.
Вашмен повернулся, задев Вискерса, который недовольно хрюкнул во сне, и разглядел смутную фигуру, сидящую у входа, замотанную в одеяла и выглядевшую, как одна из старых фотографий равнинных индейцев, сидящих возле своих вигвамов. Это Бак Стивенс караулил пилота.
Вашмен дотронулся до его плеча и прошел мимо, чтобы взглянуть на Уолкера, а затем начал копаться в снегу, выискивая топливо для костра.
На это ушло немало времени. Дрова были сырые, но он навалил их поверх горящего примуса, чтобы немного подсушить. Вашмен соорудил костер вплотную к утесу, и ветер, раздувая пламя, относил дым за скалу.
Вискерс и миссис Лэнсфорд перебрались поближе к костру, и Вашмен откинул край лошадиной шкуры над Китом Уолкером. Шкура промерзла и потрескивала, когда он ее отгибал. Скрюченная фигура зашевелилась, захлопала глазами и что-то пробормотала. Стивенс принес алюминиевую кружку с кофе, и они влили в рот пилота несколько глотков. Лицо Уолкера, когда они подвели его к костру, было помятым и бескровным; рот подергивался в нервной улыбке, то исчезающей, то возникающей вновь, – улыбке человека, заглянувшего в мир смерти.
Миссис Лэнсфорд сочувственно посмотрела на него:
– Как вы себя чувствуете?
– Я... – начал Уолкер и закашлялся. – Я в порядке. Как дешевый будильник, который забыли завести. – Он повел плечами, пристраиваясь поближе к огню, словно хотел стряхнуть отчужденность, отделявшую его от остальных. Запах мертвечины исходил от волос и одежды. – Похоже, мне крышка.
– Вас ожидают большие неприятности, Уолкер, – заявил Вискерс.
– Да ради бога! – отрезала миссис Лэнсфорд, затем подошла к Уолкеру и проговорила совсем другим тоном: – Вы съедите что-нибудь?
– Хотел бы попытаться. Только не знаю, получится ли. – Он переводил испуганный взгляд с одного лица на другое.
– Вы готовы говорить? – деловым тоном спросил Вискерс. Миссис Лэнсфорд накладывала в тарелку еду для Уолкера, а Вашмен произнес:
– Дайте же этому человеку сначала поесть, Вискерс.
– У нас мало времени, патрульный. – Вискерс глотнул кофе и обратился к пилоту: – Для суда, возможно, окажется немаловажным, если я смогу сообщить, что вы пришли к нам добровольно и дали исчерпывающие показания агенту ФБР. Но вы можете отказаться делать какие-либо заявления, пока не будет приглашен адвокат, и вы...
– Дальше можете не продолжать. Я знаю свои права.
– Вам уже приходилось иметь дело с правосудием?
Уолкер помрачнел:
– Какая чушь. Я же смотрю телевизор.
Миссис Лэнсфорд встала, чтобы дать пилоту еду, и с вызовом посмотрела на Вискерса.
Уолкер ел медленно, с сосредоточенностью монаха, углубившегося в свой требник. Вашмен подумал: это из-за того, что с каждым проглоченным куском в нем утверждалось сознание, что он жив.
– Вы располагаете информацией, в которой мы крайне нуждаемся, Уолкер, – не унимался Вискерс. – Там, в горах, остались еще четверо – как они вооружены? Каковы их планы?