Неумышленное ограбление
Шрифт:
За столом Эванжелина, не встречая колкостей или язвительных замечаний со стороны молчаливо страдающей соперницы, разболталась. Любая другая женщина, которая извергала бы потоки слов с таким усердием, была бы тут же причислена к категории невыносимых созданий, удобоваримых лишь с солидным резиновым кляпом во рту. Но на Эванжелину это не распространялось. Звуки ее нежного голоса, яркие губы, которые в процессе монолога принимали форму то бантика, то дудочки, то бублика, удивленные глаза — все это действовало как дурман. В конце концов даже Лена перестала хмуриться и улыбнулась.
— Эванжелина! —
— А что? Вот у нас в Америке: вырываешь из какого-нибудь сочинения десяток страниц, а потом в пробке на дороге читаешь. Не тащить же с собой целый фолиант! — невинно возразила Эванжелина.
Я едва удержалась, чтобы не надеть ей на голову коробку от «Рафаэлло». Лена отряхнула книгу и прочитала название:
— «Убийство…» Как вы думаете, Дашка еще жива?
Мы помолчали. Потом книговредительница снова открыла рот:
— Ой, там так интересно… Но страшно. Бедного мужика убивали в сорок шесть приемов: и ядом травили, и стреляли в него, и в прорубь кинули, а он все еще был жив! Я сначала читала как детектив, а потом подумала: ведь это он, Пуришкевич, сам и убивал. Убивал человека. И каким бы плохим этот человек ни был, как можно все так хладнокровно описывать? Я бы не смогла описать, как…
Я устрашающе зыркнула на Эванжелину. Еще не хватало, чтобы она начала распространяться о событиях годичной давности. Эванжелина, уловив мой запретительный взгляд, сдавленно замолкла. Елена спросила разрешения взять книгу: ей захотелось прочесть.
— Вы не волнуйтесь, семечки на ней я грызть не буду, — успокоила она, бросив в сторону Эванжелины уничтожающий взгляд.
Это было единственное выражение неприязни за все время визита. Эванжелинка, доедавшая последнее миндальное печенье с грустным видом маленького бегемота, которому служитель зоопарка забыл долить воды в бассейн, конечно же ничего не заметила.
В прихожей снова зазвенел звонок. Я открыла дверь и увидела Антрекота, из-за лохматой спины которого заинтересованно выглядывала полосатая кошечка с ультражелтыми глазами.
— Так, — протянула угрожающе я и осеклась: взгляд Антрекота ясно дал понять — одно слово против его юной наложницы, и я больше никогда не буду просыпаться по утрам, ощущая пяткой щекотание его влажного носа. Он соберет в чемодан банки с сардинами и килькой в томате и покинет этот дом навсегда.
— Вроде бы раньше у вас был только один кот, — заметила Елена, выходя на лестничную Площадку.
— Кот-то один. Но сколько к нему бесплатных приложений. Антрекот порядочный, конечно, не мог не жениться! — зло прошипела я.
Полосатая сожительница с невозмутимым видом прошла на кухню.
— Теперь еще и эту вот кормить, — добавила я возмущенным шепотом, боясь, что услышит Антрекот.
— Киски, — восторженно завопила на кухне Эванжелина, — сейчас я вас покормлю!
Да, там, где я бунтую и возмущаюсь, моя подруга радостно принимает жизнь
Кукурузные торговцы испарились со своей территории у ресторана «Ночное рандеву». Очевидно, мои мудрые советы по части ненавязчивой рекламы стали последней каплей в чаше их невезучести, и кукурузники окончательно обанкротились.
Мы с Эванжелиной прохаживались туда и обратно, ожидая появления Виктора.
— Давай еще раз сходим, посмотрим, как он танцует. Мне понравилось. Очень, — говорила Эванжелина. Она надела просторную фуфайку в матросском стиле и короткие белые шорты с золотыми пуговицами-якорями по бокам, и уже по крайней мере пять проходивших мимо мужчин едва не свалились на раскаленный асфальт, пытаясь как можно дольше удерживать в поле зрения голые коленки и фигурно очерченные лодыжки Эванжелины.
— А что, если он снова улизнет? — размышляла я. — Надо было захватить с собой Андрея.
Появился Виктор и направился к «опелю». Я решительно преградила нервному стриптизеру путь своим худым и слабым телом. То, что этот ненормальный согласился пройти с нами в соседнее с рестораном летнее кафе, — целиком заслуга Эванжелины. Виктор несколько секунд откровенно разглядывал ее милое лицо, круглый, как дынька-колхозница, бюст под тонким трикотажем и загорелые ноги. А потом с высокомерным видом позволил увести себя под полосатые тенты забегаловки.
Мы разместились в удобных креслах из итальянской пластмассы, перед нами возникли вазочки с шоколадным мороженым, и Эванжелина тут же принялась есть — словно мы сюда именно для этого и пришли.
— Ты должен рассказать нам о своих отношениях с Дашей, — с разбегу выпалила я.
Виктор наблюдал за Эванжелиной.
— Я абсолютно ничего вам не должен, — резонно заметил танцор и был прав: старик Карнеги упал бы в обморок, услышав, как я пытаюсь наладить контакт с собеседником, нападая на него с первой же фразы. Но этот красивый самовлюбленный грубиян, который зарабатывал деньги, раздеваясь перед возбужденными посетительницами ресторана, вызывал у меня устойчивое чувство отвращения.
Ни один мой вопрос о Даше не получил ответа.
— Ты, может быть, еще скажешь, что не брал у нее пяти тысяч баксов! заорала я в конце концов, вскакивая с места в приступе ярости.
Виктор тоже вскочил. Эванжелина снизу испуганно смотрела на нас, переводя взгляд с одного на другого.
— Какие доллары, кретинка, ну, ты меня достала! — заорал сексапильный неврастеник.
Он двинулся вперед, схватил меня за плечо и швырнул (ну, это было совсем не трудно — пара килограммов костей и кожи) на соседний столик. Молодым бизнесменам в дорогих летних костюмах не повезло. Кофейный шарик мороженого, плавно преодолев пространство, метко приземлился на шелковый галстук одного из них, а мой локоть сдвинул бокал с коктейлем прямо на светло-зеленые брюки другого. Легкий столик отъехал на два метра. Бизнесмены застыли в отчаянии, представляя собой в этот момент полную трагизма скульптурную группу «Пионеры, пойманные при отпиливании хвоста у нейтронной бомбы, найденной в лесу», но я, слава Богу, ушиблась не сильно.