Неупокоенные
Шрифт:
А Кэти продолжала:
– Давай мы тогда просто попрощаемся, и я…
– Подожди! – Трентон крикнул это уж как-то слишком громко, и Кэти застыла на лестнице.
– Подожди, – он облизал сухие губы, – зачем ты приходила? И, если думала, что тут никого нет, зачем зашла в дом?
Кэти на секунду замялась.
– Это все Фритц, – она скорчила недовольную гримасу. У нее были неровные передние зубы, один из резцов выступал вперед и был очень острым. Из-за этого черты ее лица казались неправильными, что обнадеживало. –
– Как он выглядит? – спросил Трентон.
Кэти удивленно моргнула.
– Ну… как кот.
Она уже собиралась уйти, как вдруг резко остановилась и обернулась к Трентону, пораженная неожиданной догадкой.
– Стой-ка! Ричард Уокер… Я слышала о его похоронах.
От слова «похороны» в груди у Трентона что-то сильно задрожало.
– Он мой отец, – сказал он и быстро исправился, – был моим отцом.
– Блин, мне так жаль! – Кэти снова посмотрела на него как психиатр, словно пытаясь понять, что творится у него внутри.
– Спасибо, – коротко обронил Трентон, скрестил руки на груди и слегка мотнул головой, чтобы прядка волос упала ему на лицо: на левой щеке был особенно уродливый прыщ, и он не хотел, чтобы Кэти его заметила, – мы не были близки, – сказал он, чтобы она не вздумала его жалеть, – мы приехали, чтобы похоронить его. И навести в доме порядок.
Он сделал паузу:
– Дом теперь мой. – Он понятия не имел, на кой черт он это сказал.
– Да? Очень мило.
Трентон резко поднял глаза на нее. Девушка покраснела.
– Я имею в виду… Что мне жаль. Сожалею о твоей потере. Это то, что говорят в таких случаях? – Она грустно покачала головой, короткие волосы у нее на макушке качнулись как антенны у инопланетянина. – Я не очень в этом разбираюсь.
– Все нормально, – сказал Трентон. Хорошо было уже то, что она не притворялась, будто ей действительно жаль. Как Дэбби Кастильяни, их соседка, которая после смерти отца принесла матери целый поднос с лазаньей, как жена-мироносица, и сидела с Кэролайн на кухне, вздыхая и гладя мать по руке. А между тем взглядом пересчитывала пустые бутылки в мусорном ведре, питаясь чужим горем, как вампир.
– Я про то, что я тут болтаю, а ты переживаешь такую трагедию… – Кэти говорила, бродя по подвалу и натыкаясь на вещи.
Трентон вспомнил: когда ему было лет одиннадцать, они с отцом пошли гулять. Они увидели магазин «Уолт Уитмен Шопс» и зашли туда. За одним из прилавков женщина в красном фартуке и с белоснежной улыбкой рекламировала набор кастрюль с антипригарным покрытием. Она все время крутилась, что-то перекладывала и говорила без умолку. И все время улыбалась. Отец купил у нее большой набор из восьми кастрюль.
Кэти напомнила Трентону ту женщину из магазина. Забавно было за ней наблюдать, хотя улавливать нить разговора было трудно.
– Эй! – воскликнула она.
Трентон не успел ее
– Что это за петля? Ты же не хотел повеситься, правда ведь?
– Что? Нет, конечно! – Вдруг он понял, что записка для Минны все еще лежит там, где он ее оставил.
– Да ладно, не ври. Ты хотел.
Трентон сказал с раздражением:
– Даже если бы и хотел, думаешь, сказал бы тебе?
– А почему нет? Какая разница-то?
Она внимательно изучала веревку, и Трентон успел быстро засунуть предсмертную записку себе в карман.
– А знаешь, для чего ты мог бы ее использовать?
– Нет.
– Для самоудушения. – Она быстро накинула петлю себе на шею и затянула.
Трентон в ужасе отпрянул назад, наткнулся на коробку и с размаху сел на нее. Кэти засмеялась и сняла веревку.
– Не говори, что ты об этом не слышал. Иногда люди сами себя придушивают, когда… Ой! Что-то меня опять понесло. Извини, бог, наверное, забыл установить в меня кнопку «ВЫКЛ»! Я ее возьму, хорошо?
Вот почему у него с девушками не ладилось – разговор с ними был похож на блуждание в лабиринте, в котором стены постоянно двигались с места на место.
– Что возьмешь?
Кэти закатила глаза.
– Веревку! Ты ведь не хочешь снова ею воспользоваться? – Она сверкнула глазами, и Трентон смущенно отвел взгляд. – Не думаю. И к тому же, если собираешься себя прикончить, удушение – не самый лучший способ. Повезет, если просто сломаешь шею, а можешь и качаться тут бог знает сколько. Слышал о самоубийцах, которые отрывали себе ногти с мясом, пытаясь в предсмертной агонии стянуть веревку с шеи?
Трентон решил, что ответ тут не нужен, поэтому промолчал. А Кэти продолжала:
– Так что, ты не против, если я ее возьму?
В каком-то роде Трентон был против, но он не знал, как отказать ей, и еще эти слова о ногтях… Мерзость какая! И вообще – он все равно бы накосячил с петлей. Так что Трентон просто кивнул.
– Круто! – Кэти улыбнулась, еще раз продемонстрировав ему свои кривые зубы. Он подумал: а каково это – целоваться с ней? Ему казалось, что она пахнет сигаретами. – Слушай! Ты же тут еще будешь какое-то время? Мы с друзьями хотим в эту субботу затусить у меня, придешь?
Трентон сначала не понял, что она предложила.
– Спасибо, конечно, за приглашение, – сказал он осторожно, – но я как-то не очень… Не очень люблю вечеринки…
– Будет весело, гарантирую! – Теперь она выглядела еще моложе.
– А как же твои родители? – за эти слова Трентон себя возненавидел.
– Насчет предков не переживай – им до лампочки, чем я занимаюсь.
Трентон хотел было возразить, но вдруг понял, что это может быть правдой.
– Большой дом в самом конце Каунти-Лэйн, единственный дом там. Не пропустишь, просто езжай до конца улицы.