Неупокоенные
Шрифт:
– Я вернусь. И ты откроешь.
Всю ночь Митя не спал. Наматывал круги по тесной квартирке, пил воду, пытался сообразить, как поступить.
Назавтра сделал то, что следовало сделать давно (и не только ему). По его звонку приехала полиция. Тетя Нина отказывалась открывать, но, поскольку Митя сообщил, что внутри труп, который он сам видел, когда пришел чинить замок (не говорить же, что покойница навестила его глухой ночью, самого в дурдом упекут), дверь выломали.
Полицейские, матерясь сквозь зубы, пробирались через мусорные горы. Тетя Нина пыталась сопротивляться, но
Митя ждал, что полицейские наткнутся на тело Даши, вынесут труп из квартиры. Все тогда закончится, он сумеет убедить себя, что визит Даши ему приснился, пригрезился. Он же выпил, да и посещение квартиры мусорщицы бесследно пройти не могло…
Но вышло иначе.
Следы того, что на кровати лежал труп, нашли. Была экспертиза, которая установила, что тело дочери Нины Сорокиной действительно находилось в комнате. Но, судя по документам, несчастная была жива, о чем на все лады писали потом местные газеты. Мать никуда не сообщила о смерти дочери, пенсия по инвалидности исправно поступала, а прийти и проведать больную никто не удосужился. В медкарте было записано, что Сорокина привозила дочь в поликлинику около четырех лет назад. Намеренно ли Нина скрывала смерть дочери или верила, что та жива, осталось неясным.
– Запах! Неужели никто ничего не почувствовал? – поражались журналисты.
Но соседи свыклись с тем, что рядом живет мусорщица, никто почти и не обращал внимания на запах, который в определенный момент усилился. Ворчали, конечно, но никто никуда так и не заявил.
«Мать похоронила дочь в горе мусора!» – кричали заголовки.
Непонятно, куда делось тело, ведь его не нашли, обнаружились лишь следы и, как написали в газете, «фрагменты». Мать ситуацию не прояснила, в итоге сошлись на том, что мертвую Дашу могли съесть крысы. То, что крыс в квартире не нашли тоже, никого не смутило.
Дело представлялось очевидным, зачем копаться во всем этом?
Тетю Нину забрали в психиатрическую лечебницу, оттуда она уже не выйдет. Квартиру вычистили, опечатали; что с нею будет дальше, Митю мало волновало.
Что его беспокоило, так это ночные кошмары. Спал он плохо, засыпал только с помощью таблеток. Переехал, как только сумел найти мало-мальски подходящее жилье. Но и это не очень помогло.
Живя, как в бреду, глотая лекарства, трясясь по ночам от ужаса, не высыпаясь, Митя умудрился и защититься, и экзамены сдать, и диплом получить. У него была сильная воля и имелась ясная цель – уехать, забыть.
Почти получилось: он уехал, жизнь постепенно наладилась.
Почти…
Не проходило ни одной ночи, чтобы Митя не думал о Даше, исчезнувшей неизвестно куда. Крысы (которых не было) ни при чем: Митя видел мертвеца, бродившего в ночи, грозящего вернуться. Мертвые легкие прокачивали воздух, из мертвого горла вырывались слова: «Я вернусь. И ты откроешь».
Мог ли Митя убежать достаточно далеко, чтобы Даша не сумела отыскать его?..
Новая
Мама, бабушка и папа постоянно твердили, что у Саши слабое здоровье. Ему было десять, и эта приговорка присутствовала в его жизни все эти годы.
– Не пей холодный лимонад, ангину схватишь с твоим-то здоровьем!
– Не с твоим здоровьем в мороз из дома выходить!
И так далее.
У Саши была астма. Понервничал – приступ, находишься в пыльном, душном помещении – приступ. Вдобавок еще и аллергия на многие продукты, к тому же мальчик часто простужался. Ужас ужасный.
Родители и бабушка носились с поздним сыном (и внуком), как с хрустальной вазой, и их трудно было за это упрекать: Саша родился спустя десять лет безуспешных попыток зачать и выносить ребенка, после шести выкидышей, слез, надежд и чаяний.
Семья была, по меркам многих, обеспеченная. Жили в просторной квартире, где у каждого была своя комната, а еще имелась гостиная. И машина у них дорогая, большая, и дача на берегу озера, где Саша жил с бабушкой и мамой с мая по сентябрь.
Папа занимал хорошую должность на Предприятии. На каком именно, Саша не знал, это слово всегда произносилось с большой буквы, как имя собственное: Предприятие отправляет в командировку, по итогам года на Предприятии дали хорошую премию. Мама и бабушка (папина мама, в прошлом – музыкант, сотрудница филармонии) сидели дома с Сашей.
В школу мальчика не водили, он находился на домашнем обучении. Был отличником, дополнительно занимался музыкой, английским, шахматами. Из-за того, что в школу не приходилось ходить, с другими ребятами общаться, он не заморачивался, наоборот, рад был (в последнее время – особенно, но об этом после). Слава богу, в эпоху Интернета живем: друзей можно найти в любой точке страны и мира, не вставая из-за компьютера. Или просто имея телефон.
Время от времени родители заговаривали о переезде.
Квартиру эту купили потому, что район находится на окраине города, дом стоит прямо на краю леса. Воздух намного чище, чем везде, для Сашиной астмы – самое то. В загазованном центре города, более престижном и дорогом, приступы повторялись один за другим, а здесь стали гораздо реже.
Но был и существенный минус. Дом – обычный, бюджетный, никакой охраны и огороженной территории; пару десятилетий назад многие получили в нем квартиры по программе сноса ветхого жилья, так что народ жил по большей части небогатый, не шибко интеллигентный.
Мужички, которых бабушка именовала «синяками», целыми днями выпивали и резались в карты возле детской площадки. Местная шпана люто прессовала мальчиков из приличных семей, у соседей то и дело вспыхивали скандалы, приезжала полиция, иной раз вместе со скорой.
Словом, неспокойное место. Поэтому родители и бабушка, сидя на кухне, то и дело обсуждали перспективы продажи квартиры. Переехать хотели в загородный поселок, присматривали участок, чтобы начать строить дом, но пока не могли выбрать подходящий, чтобы всех по всем параметрам устраивал. С некоторых пор Саша мечтал, чтобы они быстрее определились, пока ничего страшного не случилось.