Неупокоенные
Шрифт:
— А вы можете, — прозвучало не как вопрос, а скорее как утверждение, и у меня возникло нелегкое чувство, что Элдрич уже знает, кто я, причем знал еще до того, как меня ему назвала секретарша. Тем не менее фразу я воспринял как вопрос.
— По крайней мере, пытаюсь. Если ситуация усугубится, то нам, возможно, и вправду придется задействовать полицию, что, мне кажется, может не лучшим образом сказаться на вас и на вашем клиенте.
— Ни мы, ни наш клиент ответственности за действия мистера Меррика не несут, даже если то, что вы говорите,
— Полиция может отнестись к этому иначе, если вы действуете как его личная служба аренды машин.
— И они получат точно такой же ответ, какой я только что дал вам. Мы всего лишь по просьбе клиента предоставили ему машину, ничего более.
— И вы ничего не можете мне о Меррике рассказать?
— Ничего. Как я уже сказал, мне известно о нем крайне мало.
— Ну хотя бы по имени вы его знаете?
Элдрич помолчал, глядя на меня с озорной хитрецой. До меня вдруг дошло, что ему, вероятно, все это доставляет удовольствие.
— По-моему, Фрэнк.
— Вам не кажется, что этот Фрэнк какое-то время провел в тюрьме?
— Не могу точно сказать.
— Что-то, о чем вас ни спроси, вы все не можете сказать.
— Я, видите ли, юрист, а следовательно, мои клиенты ожидают от меня определенной степени осторожности. В противном случае я бы не оставался в своей профессии столь длительное время. Если то, о чем вы говорите, правда, о поступках мистера Меррика остается только сожалеть. Возможно, если б ваша клиентка села и обсудила с ним этот вопрос, ситуация разрешилась бы к удовлетворению обеих сторон, поскольку, я полагаю, мистер Меррик считает, что она способна оказать ему кое-какую помощь.
— Иными словами, если она расскажет ему о том, что он желает знать, то он уйдет?
— Было бы логично это предположить. А она что-то знает?
На его вопрос я не клюнул. Старик бросал мне наживку, а где наживка, там внутри непременно крючок.
— Похоже, он так считает.
— В таком случае это естественным образом решает вопрос. Я уверен, что мистер Меррик — человек благоразумный.
Весь наш разговор Элдрич держался невероятно спокойно. Шевелился один лишь рот; глаза и те следили за происходящим, казалось, с легкой сонливостью. На слове же «благоразумный» он тонко улыбнулся, вкладывая в него смысл, полностью противоположный исконному значению этого слова.
— Мистер Элдрич, а вы сами когда-нибудь встречались с Мерриком?
— Имел такое удовольствие.
— Впечатление такое, что он кипит от гнева.
— Быть может, у него есть на это основания.
— Судя по тому, что вы не спрашиваете имя женщины, на которую я работаю, вы его, видимо, уже знаете. Из чего можно сделать вывод, что Меррик поддерживает с вами контакт.
— Да, я разговаривал с мистером Мерриком.
— Он тоже ваш клиент?
— Был, в каком-то смысле. Мы в некоем вопросе действовали от его имени. Но это уже в прошлом.
— А теперь вы помогаете ему, потому что вас об этом попросил кто-то
— Можно так сказать.
— Мистер Элдрич, а почему ваш клиент интересуется Дэниелом Клэем?
— Интереса к Дэниелу Клэю у моего клиента нет.
— Я вам не верю.
— Я не буду вам лгать, мистер Паркер. Если по какой-то причине я не могу ответить на вопрос, я вам так и скажу, но лгать не буду. Повторяю еще раз: насколько мне известно, интереса к Дэниелу Клэю мой клиент не испытывает. Вопросы у мистера Меррика сугубо свои.
— А его дочь? Она вашего клиента интересует?
Юрист, похоже, собирался кивнуть, но передумал; впрочем, было достаточно уже и его молчания.
— Затрудняюсь с ответом. Это вам надо обсуждать с мистером Мерриком.
У меня засвербело в носу, как будто в моих ноздрях оседали частицы бумаги и пыли, а кабинет Элдрича незаметно вбирал меня, превращая в часть своего интерьера. Представьте: проходят годы, кто-нибудь случайно заходит и видит, как мы с Элдричем по-прежнему сидим здесь и препираемся, перебрасываясь вопросами и ответами, а сами уже как мхом поросли какой-то белой субстанцией и все стираемся, стираемся в пыль, в прах.
— Вы хотели бы знать, о чем я думаю, мистер Элдрич?
— О чем же, мистер Паркер?
— Я думаю, что Меррик — опасный человек, и кто-то специально наслал его на мою клиентку. Тот, кто это сделал, вам известен, а потому, быть может, вы передадите ему мои слова. Так вот скажите ему или ей, что я мастер своего дела, и если что-нибудь случится с женщиной, которую я вызвался оберегать, то я обязательно сюда вернусь и за случившееся кто-то ответит. Я ясно изъясняюсь?
Выражение лица у Элдрича не изменилось. Он все так же улыбался благостной, безмятежной улыбкой сморщенного бодхисатвы.
— Замечательно, мистер Паркер, — сказал он. — Я всего лишь наблюдатель и ничего более, но у меня складывается впечатление, что вы заняли в отношении мистера Меррика позицию противостояния. Если б вы не были так настроены на конфронтацию, то вы бы, быть может, заметили, что у вас с ним гораздо больше общего, чем вы думаете. Может статься, что и у него, и у вас есть некоторые общие цели.
— У меня нет цели, помимо той, чтобы вверенная мне женщина находилась в безопасности.
— О нет, мистер Паркер, я так не думаю. Вы мыслите о частном, а не об общем. А ведь мистер Меррик, как и вы, может руководствоваться мотивом некой справедливости.
— Справедливости для себя или для кого-то еще?
— А вы сами не пробовали его спросить?
— Что-то не очень получилось.
— А если без револьвера за поясом?
Вон оно что. Оказывается, Меррик с ним недавно разговаривал. Иначе откуда бы Элдрич знал о моем с ним столкновении, да и о пистолете?
— Знаете, — сказал я, — не хотелось бы мне встречаться с Мерриком, не держа при этом пальца на курке.
— Разумеется, вам решать. Ну а теперь, коли уж нам больше не о чем…