Неуправляемая

Уоррен Кристина

— Нет, мэм, — ответила она. — Просто Эш.

Мэдди на несколько секунд задержала на ней взгляд, казалось, что она видит саму суть Эш. На мгновение Страж почувствовал тревогу.

Но тут женщина улыбнулась и распахнула калитку.

— Ну что ж, я очень рада познакомиться с тобой, просто Эш. Проходи в дом и выпей чашечку чая, пока я покормлю этого сопляка. Я знаю, что уже время обеда, но завтрак приготовится быстрее. Ты голодна?

Краем глаза Эш заметила, как расслабился Драм, в то время как от Мэйв, казалось, ощущалось

напряжение. Тем не менее, ни один из них не заговорил, пока они шли за Мэдди, минуя парадную дверь, и, входя через другую, расположенную в задней части дома.

Они прошли в небольшую кухню, наполненную теплом и запахом пекущегося хлеба. Через арку справа Эш увидела большой стол, застеленный красной скатертью и окруженный шестью стульями с потертыми деревянными сиденьями. Еще несколько стульев стояли спинками к стенам, и она догадалась, что стол мог бы вместить не менее дюжины человек.

Мэдди одной рукой указала на стулья, а другой потянулась, чтобы снять чайник с верхней части плиты.

— Я заварю чай, пока кто-нибудь из вас расскажет мне, что привело вас сюда этим утром.

Драм сел на стул в начале стола, выражение его лица стало настороженным.

— Мэйв сказала тебе, что было слишком поздно приезжать вчера вечером.

Заняв свое место, Мэйв подтолкнула Эш к соседнему месту так, что Драм сидел слева, а арка находилась прямо напротив. Так она получила прекрасный обзор на лицо Мэдди, которое выглядело скептически.

— Вы же знаете, что ложь — это грех. Но это не объясняет, почему Пидар О'Киф сказал мне, что видел твою машину на дороге из Дублина, а не Мэйв идущую сюда от автобусной остановки в деревне.

— Он как раз сегодня утром рассказывал Эш о разрушенной башне в дальнем поле Макгинти, — сказала Мэйв, когда ее мать поставила на стол тарелку с нарезанным черным хлебом и горшочек свежего сливочного масла. — Глупо было не позвать ее с собой и не дать ей возможность увидеть все своими глазами. Есть мармелад?

Не обращая внимания на хмурый взгляд брата, она потянулась за хлебом. В глазах мужчины читалась угроза, и Эш удивилась тому, что Мэйв не проявила беспокойства.

Мэдди поставила перед каждым из них тарелки и серебряные приборы, а рядом с дочерью — стеклянную банку с апельсиновым мармеладом.

— О? У вас двоих были другие планы на это утро? — спросила она, бросив взгляд на Драма.

Он покачал головой. Эш догадалась, что его реакция объясняется неспособностью разжать челюсти. Она подумала, не стоит ли ради Мэйв убрать нож подальше.

Она попыталась отвлечь внимание.

— Я сказала вашему сыну и дочери, что мне не требуется сопровождение. Я планировала пойти одна, чтобы никого не беспокоить.

Мэдди положила на горячую сковороду несколько ломтиков бекона и начала разбивать яйца. Через плечо она бросила на Эш встревоженный взгляд.

— Пойти одной? И не заглянуть в гости? Я бы тебе этого не простила.

Эш воздержалась от

упоминания о том, что если бы она не остановилась, то Мэдди Драммонд не знала бы, что ее можно простить. Это было похоже на деталь, которую взрослая женщина не оценила бы.

— Майкл, сколько тебе яиц, дорогой?

— Не нужно, ма. — он отодвинул свой стул от стола. — Пока Мэйв будет завтракать, я отведу Эш к развалинам, чтобы она могла осмотреться. Мы вернемся через час и уедем восвояси. Мэйв успеет на автобус в Дублин до следующего занятия.

Мэдди отвернулась от плиты и взмахнула лопаткой.

— Майкл Стивен Драммонд, сядь обратно на стул и наберись терпения. Разве я забыла научить тебя хорошим манерам, пока ты жил под этой крышей? Ты не будешь выставлять эту юную леди, как какую-то постыдную тайну. Ты позавтракаешь, выпьешь чая и будешь вести цивилизованную беседу. Я понятно объясняю?

Драм откинулся на спинку стула и сжал челюсть.

— Да, мэм.

— Хорошо. Мэйв, принеси чай.

Девушка вскочила, чтобы выполнить просьбу, а Эш с благодарностью посмотрела на их мать. Эта женщина произвела на нее впечатление своей способностью пробиваться сквозь возражения сына. Ее бесстрашие перед лицом мощной решимости, как знала Эш, могло бы заставить воина гордиться ею.

Мэйв вернулась с подносом, на котором стояли керамический заварочный чайник, четыре чашки, сахарница с кубиками и небольшой кувшин с молоком. Пока она разносила и разливала чай, они с Мэдди оживленно беседовали о местных событиях, о работе Мэйв в университете Дублина и о других предметах, представляющих взаимный интерес.

Все это время Драм молчал, задумчиво глядя на свою чашку с чаем, и говорил только тогда, когда ему задавали вопрос. Ни одна из женщин не обратила внимания на его угрюмость, пока они заканчивали готовить и подавать завтрак.

Когда все заняли места за тарелками, наполненные беконом, яйцами, картофельными лепешками и жареными грибами, Мэдди поднесла к губам чашку с чаем и посмотрела на Эш.

— Итак, дорогая, расскажи мне немного о себе. У тебя необычный акцент. Я не уверена, что когда-либо слышала подобный. Ты не англичанка и не американка, не так ли?

Эш застыла с вилкой бекона в воздухе. Ее взгляд бегал с Мэйв на Драма, а затем вернулся к их матери.

— Нет. Нет, это не так. Я… родилась… в Дублине, но большую часть времени провела… в другом месте.

— Правда? Значит, твоя семья служит в армии?

Она медленно кивнула, чувствуя, как расширяются ее глаза.

— Можно сказать и так.

— Я слышала, что это очень трудная жизнь для ребенка — постоянно переезжать. — Мэдди вздохнула. — Но теперь ты планируешь жить в Дублине?

— Ма, дай ей поесть, — вмешался Драм. — Еда остынет, если ты будешь так задавать вопросы.

— Прости, прости. Ты абсолютно прав. Не обращай внимания на мое любопытство, Эш, дорогая. Доедай свой завтрак.