Неуправляемый мужчина

Эшли Кристен

— Дорогая…

— Я хочу поехать домой.

— Ты не пойдешь домой.

— Пожалуйста, отвези меня домой.

— Детка, уже третий час ночи. Я не повезу тебя домой.

— Тогда я возьму такси.

— Тайра…

Я подняла руку, крепко сжала пальцы на его запястье и прошептала:

— Я хочу домой.

Его рука переместилась, ладонь снова оказалась на моем подбородке, он прошептал в ответ:

— Ты злишься.

— Нет, я просто хочу домой.

— Детка, это дерьмо когда-нибудь сработает, мы должны научиться разговаривать.

—

Тэк, я только что поняла, что не хочу, чтобы это дерьмо сработало.

— Господи, Тайра…

— Нет! — Воскликнула я, отрицательно качая головой. — Никто никогда не разговаривал со мной в таком тоне. Мне это не нравится. Это нехорошо.

— Это нехорошо, Рыжая, но это правда.

— И очень больно, — ответила я, а потом почувствовала, как слезы наполнили глаза, все затуманилось, не зная, видит ли он, но я не хотела, чтобы он видел, что готова заплакать. Поэтому отпустила его, отстранилась и попыталась выскользнуть из-под его тела, но он обхватил меня обеими руками. Повернулся на бок, притягивая меня к себе. Я вжалась руками в его грудь и воскликнула: — Хватит! Если я хочу уйти, то мне следует просто взять и уйти!

И у меня перехватило дыхание, должно быть, он услышал, потому что я громко всхлипнула, он понял, что я плачу.

Черт возьми!

Я опустила подбородок и сильнее толкнула его в грудь, но его руки только сильнее сжались вокруг меня, он перекинул свою тяжелую ногу мне на ноги.

— Успокойся, детка, — прошептал он.

— Отпусти меня, — прошептала я в ответ.

— Успокойся на секунду.

Я изо всех сил сопротивлялась его объятьям, крича сквозь слезы:

— Отпусти меня!

— Тебе нужно успокоиться и выхлестнуть это, — сказал он, и я успокоилась, слезы перестали течь, голова откинулась назад, взглянув ему в лицо.

— Мне нужно? — С сарказмом спросила я. — Мне нужно успокоиться, Тэк? Ты знаешь, что мне нужно? Ты знаешь?! Это на тебя накинули капюшон? Похитили? Связали? Ты когда-нибудь лежал в темноте с тетей, которую любишь до безумия, там, где даже не знаешь где и что с ней? И также со своей лучшей подругой, которую также сильно любишь? Ты лежал там и гадал, что с тобой будет? И как такое вообще случилось? И, если все это происходило с тобой, то тогда ты имеешь полное право говорить мне, как мне следует себя вести.

— Тайра... — начал было он, но я продолжала:

— Я не знаю, что с тобой делать. И ты видишь, что я горячая, а в другую секунду безразличная только лишь потому, что ты можешь быть со мной очень милым, а в другую секунду совсем-совсем не милым, я просто плыву по течению с тобой. Я никогда не была знакома с таким мужчиной, как ты, и не знаю, как с тобой вести и что делать. Потому что хорошее, что происходит с тобой, кажется, стоящим, а потом происходят такие вещи, как сейчас, и они мне совсем не нравятся, и я не знаю, что делать.

Его рука скользнула вверх, пальцы зарылись в моих волосах, он пробормотал:

— Детка…

Я продолжала.

— Поэтому, если я испытываю твое терпение, Тэк, прошу

меня извинить. Я знаю, как решить этот вопрос. Позволь мне встать с твоей кровати, одеться и пойти домой, завтра уволиться, чтобы ты больше меня никогда не видел. Прямо сейчас хочу сказать, что меня этот вариант очень устроит потому что, когда ты сердишься и теряешь терпение, ты запросто причиняешь боль своими словами, ты не настолько хорошо меня знаешь, поэтому не знаешь смогу ли я выдержать все, хочу тебе кое-что объяснить. Я не могу и не хочу участвовать ни в твоей жизни, ни в твоих играх. И это не я такая крутая и играю в игры, Тэк. Вот это я и есть настоящая, как сейчас.

После того, как я закончила, Тэк молчал, но молчал, не отпуская меня.

Затем пробормотал в темноту комнаты, определенно не обращаясь ко мне:

— Во что я ввязался, когда связался с тобой?

— Это не важно уже сейчас, если ты отпустишь меня домой, мы оба выберемся.

Его рука скользнула с моего затылка вперед, он убрал волосы с лица, тихо сказав:

— Ты же вспоминаешь наши субботы, детка, и что у нас было только что, и просишь меня, чтобы я отпустил тебя, думая, что тебе это нужно, ты серьезно думаешь, что я отпущу тебя?

— Мне нужно, чтобы ты меня отпустил, да, — тут же ответила я.

— Черт возьми, — все еще тихо произнес он, — ты даже не задумалась об этом.

— Ты сказал, что скорее отрежешь себе руку, чем причинишь мне боль, Тэк, ты только что причинил мне боль. Эта боль больше, чем физическая. Ты просто сказал, не зная, смогу ли я ее пережить. Я не могу, я не ты. Ты должен быть собой, а ты не можешь быть собой рядом со мной, чтобы меня не перемололи в этой ситуации, поэтому нет. Я не хочу даже думать и вспоминать, потому что знаю, что такое будет снова, а я не хочу ничего подобного иметь в своей жизни.

— Ты права, Рыжая, я могу быть только собой, но скажу тебе вот что, а потом отпущу, и ты сможешь уйти или остаться со мной в этой постели. Я не знаю тебя достаточно хорошо, ты также не знаешь меня. Но сейчас я знаю одно, что должен обращаться с тобой с большей осторожностью, и тебе следует мне поверить, что я смогу это сделать. Я отпускаю тебя, и если ты скатываешься с моей кровати, то значит ты не доверяешь мне. Но я скажу прямо. Ты можешь и должна доверять мне, я буду обращаться с тобой более осторожно. А теперь, детка, — он разжал руки и понизил голос, — решай сама.

Я тут же перекатилась на спину подальше от него, а потом на бок. Оттолкнувшись села, свесив ноги с кровати. Как только мои ступни коснулись пола, я быстро натянула трусики. Схватила и потянула вверх по ногам.

Они были светло-синими. Бледно-голубые с нежным бледно-зеленым кружевом. Сочетание этих цветов было поразительным. Я так и подумала, когда покупала их. Теперь, даже в темноте, когда их оттенок был еле различим, я все равно видела их цвет.

Я натянула их на бедра и уставилась на стену напротив, подняв руки, запустив пальцы в волосы, ногти оцарапали кожу головы.