NeuroSoul Том 2

Скит Данила

Громыхнувшие раскаты грома слились со звуками выстрелов выстрелов. Совсем рядом, в каких-то трех метров из дула импульсника в руках Тадеуша сверкнула еще одна молния и вонзилась в бесцветные тени, тащившие порхающие подолы по заросшей аллейной плитке. Дэвид раздумывал секунду, и, поддавшись всеобщей панике, последовал примеру Тадеуша, тоже сделав пару выстрелов.

— Ааа!! — кричал Дэвид. — Привидения! Привидения!

Он сделал еще несколько выстрелов в приступе паники. На удивление, Тадеуш его не поддержал. Постыдная ошибка, это все из-за страха.

Идущие навстречу были одеты

как привидения, но ими совсем не являлись. «Все, в чем можно проделать большую дыру умирает. А то, что не умеет умирать — опасно». В ряженых не появилось никаких дыр, но и опасны они совсем не были.

Самый высокий из них шел на длинных ходулях, потряхивая полами широких штанин. Его лицо было раскрашено в кружевную паутину, на шее оттопырилось клоунское жабо. Вокруг вились детишки в белых простынях, с корзинками в руках и звериных масках. Высокий чуть не упал, когда ребенок бросился ему под ноги. Дети бегали и что-то безмолвно кричали, роняя конфеты из корзинок.

— Если бы это были игроки? — недовольно спросил Андрей. — Вы убили бы их просто так.

— Где ты видел игроков на ходулях и без головы?! — взвинтился Тадеуш, убирая оружие в кобуру. Рука его дрожала.

— Да нет же, у него есть голова, — возразил Андрей, наблюдая, как рисунок на щеках клоуна теснится улыбкой. — У него на лице нарисована паутина. Черная, наверное. Если честно, не знаю — лекарство закончилось, я почти не вижу оттенков. Вряд ли это какой-то другой цвет. Думаешь, они отмечают какой-то праздник?

— С ума, что ли, сошел? — Тадеуш посмотрел на него, как на умалишенного. — Какая голова? Они все в дырках, как сыр. Эти вообще без ног бегают, сверху тела, снизу воздух. Этот «эффект эха» полная ерунда. Держи его, — Тадеуш схватил Дэвида за рукав. — Сейчас твой телохранитель замертво упадет.

— Я в порядке, — ответил Дэвид, но как-то совсем неуверенно. Он проковылял подальше, оказавшись за спиной Тадеуша.

Рука невольно потянулась к лекарству, лежавшему на своем обычном месте — в грудном кармане, у самого сердца. Давно знакомое движение помогало Андрею вернуть цвета, и не щуриться каждый раз, желая навести четкость взгляда, и не моргать, желая смахнуть серость с глаз, как луковую шелуху. Холодные подушечки пальцев нащупали гладкий пузырек с тонкой иголкой впрыскивающего механизма. Сейчас он поднесет ее к виску, и… у клоуна на высоких ходулях исчезнет голова, дети потеряют половину своих тел, лица их исказятся, покрывшись пятнами пустоты. Во что они превратятся, когда его глаза вернут себе другие спектры восприятия? Красный, синий, оранжевый, зеленый, желтый, фиолетовый… световые волны длиной от 370 до 710 нанометров.

Андрею пришлось перенести несколько операций, чтобы в колбочках его сетчатки появились пигменты. Они активировались препаратами, и корректировались линзами. Эффект длился несколько часов, и тогда нужно было делать новую инъекцию. Иной раз он даже не замечал, как колол себя. За множество лет его разум запомнил движения, не утруждая его вспоминать о лекарстве каждый раз. Андрей колол себя неосознанно и продолжал видеть цвета… но сейчас его рука застыла у самого виска, не без труда поборов выработавшийся рефлекс.

Лекарство так и осталось в нагрудном кармане. Андрей

приложил подушечки пальцев к щекам, желая смахнуть мелкую влагу, бросившуюся прямо в лицо. Лицо оказалось сухим. Гроза ревела и пускала молнии, но не обронила ни капли на его разгоряченную кожу. Брызги летели со стороны фонтана. Андрей стоял к нему очень близко, оперевшись о бетонный край. Несколько десятков марсианских лет назад здесь располагался стеклянный купол.

Прямо на месте, где он стоял. Андрей подошел слишком близко и слишком глубоко заглядывал на дно фонтана. Ему нужно было видеть, как сильно потускнели водоросли... полупрозрачные струи воды, словно призраки, били со дна и устремлялись вверх. Андрей уже не видел ни водорослей, ни мусор, ни белые кости животных с гнилой плотью по краям. Призрачная вода занимала весь взгляд, рассыпаясь на мелкие капельки. Она была серой.

— Если что-то надумал, говори сразу, — послышался за спиной голос Тадеуша, который сразу заметил перемену в поведении Андрея. Тот застыл над фонтаном, словно неживой и пялился на скучное дно. — Ну же, не молчи. Мне плевать, сбиваю я твои мысли или нет. Эту загадку мы разгадаем вместе.

— Боюсь, что нет, — спокойно ответил Андрей, наблюдая, как стекло купола вонзается в его солнечное сплетение и выходит позади, прямо из позвоночника. Сейчас он ничего не чувствовал, кроме странной тоски, накатившей из ниоткуда. — Даже если ткну носом тебя в отгадку, ты не сможешь ее увидеть.

— Почему?

— Потому что я слепой, а ты — нет.

Странная слабость прошла по телу Андрея, заняв почти весь живот и кончики пальцев. Он и пошевелить-то ими не мог. Что произойдет, если он поднимет свое туловище и обернется? Он так хотел узнать, как выглядел город до того, как превратился в руины, а когда у него появилась такая возможность, почему-то струсил. Да что тут такого? Всего лишь еще один тайный ящик, что приготовила ему Нэнсис. Открыть потайной замок, приподнять верхний лист с цветной картинкой и… а что дальше? Что откроет ему молодой Терби, только что проснувшийся на Марсе?

Андрей понял, что это и есть разгадка. Чтобы достичь равновесия нужно научиться видеть.

«Правда не белая и не черная, она серая», — слышал он не единожды. За его спиной находился целый серый мир, наполненный правдой. Чтобы достичь равновесия, нужно научиться ее видеть.

— Ты видишь то, чего не видим мы? — всполошился Тадеуш. — Да не молчи ты, черт тебя дери!

Андрей повернулся и задрал голову. Он смотрел поверх истлевших руин, туда, где должны были находиться острые шпили. Сейчас вместо них торчал только внутренний каркас домов и тревожный грозовой воздух.

Сбросив с себя рюкзак, Тадеуш нервно расстегнул верхний кармашек, сорвав при этом лямку. Внутри лежала лупа с определенным функционалом, но такого, который бы ему пригодился, не было.

— Чем ты болеешь? — спросил Тадеуш, тщетно настраивая прибор на восприятие скудного спектра. Лупа хорошо увеличивала и уменьшала, да и все на этом. — Ты дальтоник? Говори!

— У меня ахромазия.

Тадеуш поднес выпуклую округлость к левому глазу: в пространстве проступили размытые контуры, трепещущие и неровные. Разглядеть что-либо было невозможно.