Неутолимая жажда
Шрифт:
Вытянувшись на диване, я накрыла голову подушкой, тихонько поскуливая. Должно быть, страх достиг некой критической точки, после которой вдруг пришло безразличие. Сейчас или через не- сколько дней, но это должно случиться, так почему не сегодня? Я почти физически ощущала присутствие Мартина, его дыхание, его запах… его слова против воли звучали во мне. Герман сколько угодно может называть меня чокнутой, но я знаю, чувствую: Мартин здесь. Совсем рядом. Если бы в тот момент дверь открылась, и он вошел, вряд ли бы это вызвало удивление.
Наверное, я все-таки уснула и в очередной раз увидела
— Не бойся, — прошептал Герман. — Это я.
Стрелки часов показывали ровно два. Резко выпрямившись, я потянулась к телефону. Герман сел рядом, попытался прижать меня к себе, но я стряхнула его руки.
Длинные гудки. Мобильный по-прежнему отключен. Я набрала номер своего рабочего телефона.
— Ты опять со своим Новиковым? — услышав мой голос, вздохнула Вика. — Я сейчас с обеда вернулась, встретила в кафе Таньку Сомову, его секретаршу. Новиков в суд не явился и на звонки не отвечает. У них легкая паника, парень где-то загулял, а клиент психует…
— Едем к нему, — сказала я, отбросив телефон и поворачиваясь к Герману.
— Хорошо. Только свяжусь со своими друзьями. Пожалуй, отправляться вдвоем не стоит.
— Он вышел в кухню, через открытую дверь я видела, как он нервно ходит от барной стойки к окну, совсем как я недавно, бессмысленные движения заключенного в клетку. Разговор занял минут десять, Герман вернулся, протянул мне руку, помогая встать. Наверное, выглядела я скверно, вот он и решил, что без помощи мне не обойтись.
— Ты знаешь адрес? — спросил он.
— Адрес должен быть в телефонной книге.
— Тогда включи ноутбук и перестань психовать, черт тебя дери, еще ничего не случилось.
В телефонной книге оказалось тридцать два человека с фамилией Новиков, но я знала, Павел живет в новостройке на улице Чкалова. Только против одной фамилии значилась нужная улица. Через несколько минут мы были в машине и вскоре тормозили на проспекте, недалеко от супермаркета.
— Придется подождать моих друзей.
Я молча кивнула, отвернулась к окну, в тот момент уже точно зная — мы опоздали. Вспыхнул сигнал светофора, и толпа, ожидавшая на переходе, заспешила на противоположную сторону улицы. Высокая худая женщина в элегантном плаще чуть притормозила, поравнявшись с нами, губы ее дрогнули в улыбке. Я была уверена, она смотрит на меня. Что-то знакомое в фигуре, походке и странном жесте. Она подняла руку и приложила палец к губам, точно призывая к молчанию. Светлые кудряшки падали на лоб, темные очки.
— Серафима, — пробормотала я.
— Что? — не понял Герман.
Зеленый сигнал сменил желтый, а потом и красный, женщина сделала несколько быстрых шагов и растворилась в толпе.
— Это она! — крикнула я, порываясь выскочить из машины. Герман схватил меня за руку.
— Ты уверена?
— Это она.
— Не смей выходить из машины. Что, если это ловушка? Черт… ты уверена, что видела ее?
Я не была уверена. Это могло быть лишь продолжением недавнего кошмара. Светлые волосы, очки и эта элегантная одежда… Серафима равнодушна к тряпкам,
— Женщина в светлом плаще, — пробормотала я.
— Никакой женщины я не видел.
Герман вновь зло чертыхнулся, в этот момент с нами поравнялся черный «Шевроле Сабурбан», мигнул габаритами. Герман завел мотор, и мы продолжили свой путь, «Сабурбан» двигался почти вплотную.
— Мы пойдем вдвоем, — сказал Герман, когда мы оказались во дворе дома, где жил Павел. — Мои друзья вмешаются только в случае необходимости. Ни к чему пугать парня, если он дома.
«Герман гадает, что нас ждет, — подумала я. — И предпочитает увидеть это без посторонних». Он, как и я, уверен: мы опоздали. Эта мысль при всей своей безнадежности вызвала неожиданную реакцию. Машину я покинула с неторопливостью человека, вернувшегося домой после напряженного дня.
Консьерж, увидев нас сквозь стекло, открыл дверь.
— К Новикову, в двенадцатую квартиру, — сказал Герман. Тот равнодушно кивнул и уткнулся в газету. — Не знаете, он дома?
— Не знаю.
— Его никто сегодня не спрашивал? — допытывался Герман.
— Нет.
Мы поднялись на четвертый этаж, Герман первым шагнул к двери с цифрой 12 и замер, нахмурившись. Рука его потянулась к верхнему замку, но он тут же отвел ладонь. Полой пиджака ухватился за дверную ручку и толкнул дверь. Она медленно открылась.
Два силуэта впереди выступали из полумрака. Я нервно дернулась, а Герман шепнул:
— Зеркало.
Он легонько подтолкнул меня вперед, нащупал выключатель, вновь пользуясь полой пиджака. Вспыхнул свет. Первое, что я увидела: кроваво-красные буквы на зеркале. «Спасибо за помощь».
— Это губная помада, — торопливо произнес Герман, и крик, который рвался из моего горла, перешел в нервный вздох.
— Павел, — позвала я.
Тишина. Шторы закрывали окна, оттого в квартире было темно, дневного света, с трудом пробивавшегося сквозь плотную ткань, едва хватало, чтобы различать предметы. Кухня-гостиная, возле стены слева огромный аквариум. Несколько дверей. Герман открывал их одну за другой, включая в помещениях свет. Спальня с аккуратно застеленной кроватью, гардеробная, кабинет… Наверное, он нажал не тот выключатель, в гостиной по-прежнему было темно, но вдруг зазвучала музыка, негромкая, тревожная. Я узнала мелодию… Прокофьев, «Ромео и Джульетта». Тема вражды, так учили меня в школе. Вслед за этим вспыхнула подсветка аквариума. Золотые рыбки судорожно метались.
— Мать-перемать, — выдохнул Герман, а я замерла в растерянности, проследила за его взглядом. На дне аквариума лежало что-то круглое.
«Футбольный мяч?» — ошалело решила я и тут же стиснула рот рукой. Волосы, прилипшие ко лбу, приоткрытый рот и глаза, лишенные век, неотрывно смотрели на меня сквозь мутную воду.
Герман схватил кухонное полотенце и сунул мне. Я уткнулась в него лицом не в силах справиться с рвотой. Он уже тащил меня к входной двери, я оседала на пол, ему пришлось как следует встряхнуть меня. Оказавшись на лестничной клетке, он привалился к стене и сжал мои плечи так, что хрустнули кости.