Неуязвимый (в сокращении)
Шрифт:
Затем тебе приходится бежать наперегонки со временем, чтобы успеть поставить палатку или вернуться в машину, до того как заледенеешь окончательно. Самая низкая температура, при которой я проделывал это упражнение, составляла -27 °C, при ней вода на теле замерзает почти мгновенно, в том числе и та, что попала в глаза. Действовать надо быстро, но без сумасшедшей спешки. Если ты спешишь, сердце у тебя начинает колотиться слишком быстро, и кровь, охладившаяся в твоих конечностях, достигает его, не успев прогреться, отчего сердце может остановиться.
Будучи горным и арктическим инструктором, ты обязан демонстрировать эту технику испуганным
К марту мы наконец увидели свет в конце туннеля. Хоть нас и ожидали еще месяцы подготовки, после норвежского этапа мы получили значки горных инструкторов, и, что не менее важно, нам начали выдавать жалованье как специалистам.
По возвращении в Соединенное Королевство мы прошли целый ряд курсов: по десантированию из положения зависания, по парашютно-десантной подготовке и, для офицеров, курс штабного планирования, но мы наконец-то заслужили уважение наших инструкторов: отжиматься нам больше не пришлось.
Учеба завершилась в июле — после месяца занятий альпинизмом в Швейцарии, в Бернских Альпах. Там мне платили деньги за то, что я люблю делать и делаю неплохо. Кульминацией стало быстрое восхождение на Айгер в обществе военного по имени Кев. Поднимались мы в буран, однако в сравнении с тем, что нам пришлось пережить, обучаясь на курсах, дело это казалось почти пустяковым.
После такого обучения я рассчитывал получить работу, которая позволит применить все, что я узнал, на практике. Мне предложили место в полку воздушных десантников, 3-й батальон которого, входивший в состав сил быстрого реагирования НАТО, отвечал за боевые действия в холодных условиях. Нельзя было упускать такую возможность, и я провел два года, работая с лучшими солдатами британской армии. Мне, единственному морскому десантнику среди нескольких сотен воздушных, пришлось изрядно попрыгать с парашютом, многому научиться, многому научить других, так что я был более чем доволен.
В то время я каждый год осенью и зимой проводил четыре месяца в Норвегии, на курсах обучения боевым действиям в арктических условиях, уже в качестве инструктора.
В январе 1997 года в Норвегию приехала на зимние каникулы Анна. 25 января, отметив день рождения великого шотландского поэта Бернса ужином, за которым было выпито немало виски, мы по ледяному склону возвращались к моему жилью. Поскользнувшись, мы скатились по склону, оказались в сугробе и лежали, утонув в снегу, смеясь и глядя на звезды. И я вдруг, повинуясь порыву, спросил у Анны, не выйдет ли она за меня замуж. Она сказала «да».
Мы поженились 26 июля 1997 года в Эдинбурге, в центре для торжеств, расположенном у горы под названием Трон Артура. День был дождливый, младенцы плакали, пел я из рук вон плохо, хоть и лучше моего отца и шафера, Алистера, который был с нами, когда сошла лавина, а теперь норовил перецеловать всех подружек невесты — ему это занятие нравилось, а вот его девушке не очень. Свадебный торт наш изображал покрытую снегом гору с двумя фигурками альпинистов внизу. Когда мы стали его разрезать, у моей фигурки отвалилась голова. Несуеверная
После продлившейся всю ночь гулянки с танцами мы с Анной решили пешком вернуться в наш отель. Пока мы шли по пустынным улицам, мне казалось, что я женился на самой прекрасной девушке в мире. На Анне было платье с открытой спиной, и, когда я заметил бугорок, образовавшийся в том месте, где у нее был сломан позвоночник, я едва сдержал слезы. То был, вне всяких сомнений, лучший день моей жизни.
На медовый месяц мы отправились в Венецию, вернее, мы пробыли в Венеции первые два дня медового месяца. До Доломитовых Альп оттуда можно было доехать всего за пару часов, так что остаток месяца мы провели, лазая по горам. Начали мы с отеля пятизвездочного, а потом покатились вниз: четыре звезды, три, две, одна и, наконец, горный приют — после чего оказались в моей двухместной палатке. Даже самый лучший отель не может ничего противопоставить виду, который открывается из палатки, стоящей на полпути к вершине какой-нибудь дальней горы. Правда, мы старались ставить палатку так, чтобы ее не было видно отовсюду — как-никак, это же наш медовый месяц!
Поженившись, мы с Анной постарались перестроить свою профессиональную жизнь так, чтобы хоть на какое-то время оказываться в одном и том же месте. В 1988 году я получил звание майора и кабинетную работу в Лондоне. Работа оказалась достаточно интересной, однако волнующего в ней было мало. Я ходил в штатском, перепахивал гору документов, а в мундир облачался лишь по особым случаям. Чтобы держать себя в форме, я пробегал марафонские дистанции и был счастлив, когда мой начальник отпустил меня на месяц — поучаствовать в восхождении на гору Мак-Кинли на Аляске.
В январе 2000 года я ухватился за возможность проработать полгода военным наблюдателем при частях ООН в тропической Западной Африке. Как и все британские офицеры, работавшие в войсках ООН, я прошел недельный инструктаж, узнал все необходимое о стране, в которую мне предстояло попасть: о Сьерра-Леоне. Я и не подозревал, насколько мне пригодится там мастерство горного инструктора.
Миссия мира в Сьерра-Леоне
Сразу за границей Фритауна, столицы Сьерра-Леоне, расположен пляж, именуемый «Река номер два»: пальмы, ослепительно белый песок. Выглядит этот пляж столь идиллически, что на нем даже снимали рекламный ролик «Баунти» — «Райское наслаждение». Тем не менее всего в двадцати метрах от него стоит реабилитационный центр для детей, которым пришлось послужить в солдатах. Тела их покрыты жуткими шрамами — мало того что они получали боевые ранения, еще и командиры клеймили детей, точно скот. О душевных шрамах можно только догадываться.
Вдоль атлантического побережья на сотни километров — пустынные песчаные пляжи да мангровые болота, прерываемые только заливом Сьерра-Леоне. Это вторая по величине естественная гавань в мире, уступающая только сиднейской. Фритаун стоит на южном ее берегу. Этот город называли некогда Афинами Западной Африки, и, несмотря на годы боев, он все еще кажется прекрасным, во всяком случае издали. Поросшие пышной зеленью округлые холмы вокруг него усеяны роскошными белыми виллами. В колониальные дни на веранде одной из них сидел и писал «Суть дела» Грэм Грин. Увы, спустя пятьдесят лет позволить себе жить в этих домах могут лишь командиры повстанцев, сколотившие себе состояния на контрабанде алмазов и грабежах.