Неуязвимый
Шрифт:
Но что-то не так.
Здания есть везде - высотки, торговые центры, бетонные конструкции парковки и даже парк. Но листья на деревьях отсутствуют, трава коричневая, и когда я смотрю на ближайшие здания, то вижу, что они немного рушатся под тяжестью лозы, которая растет вокруг них.
Я заставляю себя встать на ноги и бросаю более всесторонний взгляд вокруг. И я слушаю, но я ничего не могу услышать.
– Что это за место?
– спрашиваю я. Это не то же самое, что покинутый мир, в который Барклай привел нас несколько раз, но, похоже, что он к этому стремится.
–
– Вот дерьмо, - говорит Барклай, когда смотрит вокруг.
– Что это?
– может быть, это место не так безопасно от АИ, как Элайджа думает. Это не первый раз, когда он был неправ. Я достаю пистолет. Не помешает быть готовым.
Барклай качает головой.
– АИ не придет сюда, - говорит он, и что-то в его словах говорит: то, с чем мы собираемся столкнуться, будет хуже.
По-прежнему глядя вокруг, он проводит ладонью по волосам.
– Это Земля 36552.
– его голос тонет в шуме ветра, который завывает, но я вижу выражение его лица. Губы слегка приоткрыты, широко раскрытые глаза, он выглядит испуганным.
Я не уверена почему.
Но я не успеваю спросить.Урок истории может пройти позже.
– Этот путь, - говорит Элайджа.
Я следую за ним, но Барклай хватает меня за руку.
– Сними это.
– он хватается за мою толстовку, стаскивая ее с моих плеч.
– Почему ты пытаешься раздеть меня, ты жулик?
– я толкаю его.
– Ядерная война уничтожила этот мир, - говорит он, освобождая мою руку резким толчком.
02:22:39:00
– Я не знаю, где мы, но радиация...- говорит Барклай.
– Не вдыхайте этот нефильтрованный воздух.
– потянув собственный пиджак, он связывает часть его как шарф вокруг шеи, чтобы он закрывал нос и рот.
Я делаю то, что он говорит и копирую его, хотя я не уверена, что из этого получится много хорошего. Если он прав, и все люди в этой вселенной умерли от радиации ядерной войны, то слой хлопка между мной и воздухом, которым я дышу, не спасет меня.
– Останьтесь по середине дороги, - Барклай кричит на меня, и я киваю. Радиация остается в почве, на траве, в воде, во фруктах и овощах, например в яблоках и грибах. Она не сохраняется в асфальте.
Мы проходим что-то, что могло быть многоквартирным домом. Есть деревянные санки отброшены на газон. Похоже, они могли когда-то быть окрашены в красный цвет, но краска давно облезла, и они снова только цвета дерева и ржавого металла.
Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Барклая. Он выглядит как что-то среднее между ковбоем и ниндзя.
– Как это случилось?
Вместо того, чтобы кричать по ветру, он бежит трусцой ко мне.
– Приблизительно шестьдесят лет назад прежний Советский Союз хотел иметь ракеты в диапазоне США, таким образом, Хрущев переместил их на Кубу. Чтобы компенсировать эти потери США вооружили ракеты на базах в Турции. Не точно ясно, кто начал это, с тех пор не осталось никого чтобы рассказать, и АИ не размещали никого здесь. Но основная идея состоит в том, что никто не отступил бы, кто-то стрелял сначала, кто-то еще нанес ответный удар, и они начали Третью мировую войну.
Проходим здание,
– Ядерная война, повторяет Барклай.
– Приблизительно восемьдесят процентов населения вымерли в течение первого года от бомбежек и фактической войны. Все остальные ушли в течение следующих пяти лет из-за уровня радиации.
Так что это то, как кубинский ракетный кризис мог бы выглядеть.
Мы входим в здание, немного наводнено виноградными лозами и растениями. Это старая больница. Некогда кремовые стены серые в местах сколов, показывая бетон внизу. Есть маленькое дерево, проходящее через пол в лобби, и есть тараканы, бегающие вокруг в темных углах. Я не удивлена. Уровень радиации, убивающий таракана, выше более чем в сто раз того, что убивает человека, и теперь, без людей, убивающих их, они должны радоваться.
– Лифты не работают, - говорит Элайджа.
Он остается бесстрастным в пути относительно Барклая или меня, прикрывающих рты. Что означает, он знает, что здесь есть радиационный риск. Или он или Бен выяснили то, что, возможно, вызвало это в какой-то момент их исследований. Но он не делает ничего, чтобы оградить собственное дыхание, что означает, что он был здесь достаточно, он не обеспокоен уровнями радиации, вредящими ему.
Я тянусь и дергаю свою толстовку от лица. Это, вероятно, не помогает никак в любом случае.
Барклай хватает ее и пихает обратно мне в лицо.
Я жестикулирую Элайдже.
– Не похоже, что мы собираемся упасть замертво.
– Он пил чистый источник гидрохлораднеума, - плюет Барклай.
– Он практически невосприимчив к радиации. У тебя была только одна доза.
Я закатываю глаза.
– Перестань быть таким паникером.
– но я делаю то, что он хочет. Он знает намного больше об этом дерьме, чем я.
– Ты видишь что кто-нибудь живет здесь?
– говорит он, качая головой. Он что-то бормочет, но это теряется под пиджаком, прикрывающим рот.
Мы теряем время. Мы должны найти Бена, попасть в безопасное место, выяснить, что он знает, и придумать план. Каждая секунда становится потерянной - и нам не так долго до проигрыша.
Я обращаюсь к Элайдже, и он, должно быть, чувствует, что мне нужно.
– Я не уверен, на каком этаже он был бы, - говорит он.
– Но если он здесь, то это то место.
– Почему здесь?
– спрашиваю я, мое дыхание неглубокое.
– Это больница, Теннер. Здесь есть пустые кровати, одеяла и прочее дерьмо.
– Элайджа ухмыляется.
– И я спрятал еду и лекарства здесь, в случае, если нам это нужно.
Я предполагаю, что это столь же хорошая причина как любая другая. Я просто надеюсь, что Бен здесь. Я не уверена, смогу ли выдержать, подойдя так близко и затем оставшись ни с чем.
Мы поднимаемся по лестнице. Они провисают и разрушаются в местах, но мы поднимаемся так или иначе, и чтобы меньше раздражать Барклая, я стараюсь не касаться ничего.
Когда мы добираемся до четвертого этажа, я что-то слышу.
Поправка. Я слышу кого-то.
Я слышу его пение.
02:22:09:47