Неужели это я?! Господи...
Шрифт:
Конечно, финансовые соображения здесь играли роль, но было и желание на своем примере показать актерам, привыкшим жаловаться на отсутствие работы в театре и сидеть сложа руки, что наступило время, когда от тебя лично зависит твое будущее.
Совсем недавно судьба сделала мне подарок. Благодаря телепередаче «Моя родословная» я впервые побывал в храме во имя святых мучеников Адриана и Наталии, который, оказывается, мой дед построил в некогда малолюдном дачном месте Лосиноостровская, – теперь здесь шумит Ярославское шоссе.
Был и на родине второго деда – Ношревана Койхосровича, в деревне Карби Горийского уезда. Гладил камни, которых когда-то касались и дед, и отец, пил холодное вино, зачерпнутое из кхвеври – огромного кувшина, вкопанного в землю в подвале.
Был яви Прохоровке, на той самой Курской дуге, где сгинул без вести мой брат Жора, начальник штаба дивизиона 125-й стрелковой дивизии, затем первый помощник начштаба 222-й стрелковой дивизии Западного фронта. Капитан Георгий Валерианович Басилашвили. Стоял у братской могилы на прохоровском поле: здесь погребенные сразу после того, как война отступила от Прохоровки. Здесь, наверное, и Жора… Мой брат.
Брат, который семьдесят лет назад на кухне в нашем доме на Покровке нагнулся, потрепал меня по голове, повернулся на каблуках – шинель сзади разлетелась, обнажив длинный ряд золотых пуговок, – улыбнулся и ушел с Покровки навсегда.
Вместе со съемочной группой мы поехали в Хотьково.
Двадцать с лишним лет прошло, как я в последний раз был здесь. И вот опять я оказался в таком родном, но чужом уже месте.
Хозяев не было. На запертой террасе – наш стол с Покровки, стулья, перевязанные шнуром.
Скамейка, которую сделал папа, почти сгнила. Жасмин, посаженный папой… Заросло все.
Когда-то, лет сорок назад, в один из радостных упоительных солнечных дней я трамбовал дорожку, идущую от террасы к калитке.
Остановился отдохнуть. Вокруг – на стволах берез, на траве – играли солнечные пятна…
Вдруг я услышал громкий мужской голос:
– Оглянись вокруг! Запомни! Больше этого никогда не будет.
Что за чудеса? Рядом – никого. Мистика какая-то! И на всем участке – никого.
Оглядываюсь. Ну и что? На террасе бабушка и мама пьют чай с клубничным вареньем. Ничего особенного!
И вот теперь я опять в Хотькове. Опять стою точно на том же месте, где стоял столько лет назад, когда услышал этот голос. Оглядываюсь. Все то же. Жасмин. Скамейка. Терраса. Только на ней никого нет.
И мелкий дождичек шелестит в листьях когда-то посаженных нами яблонь.
Вкладка
Мои портреты
Это я – лет десять тому назад. Сейчас всё значительно хуже.
Юбилей – 70 лет. Делаю вид, что мне весело.
Москва, семья, Хотьково...
1936 год. Подмосковное Пушкино. Всегда был с техникой не в ладу.
Пушкино.
Пушкино. Я – крайний справа, у мамы на руках. Красавец папа – сзади стоит.
Ученик Школы живописи, ваяния и зодчества – Ильинский Сергей Михайлович. Мой дедушка.
Дедушка принимал участие в строительстве храма Христа Спасителя. Большевики взорвали храм. Дедушка заболел и умер.
1941 год. Фронт рядом с Москвой. Папа на фронте.
Папа. Валериан Ношреванович Басилашвили. Директор Московского политехникума связи. Все звали его Валериан Николаевич.
Папа среди студентов – участников одной из первых послевоенных первомайских демонстраций. Демонстрировали любовь к партии и правительству.
Тбилиси. 1942 год. Эвакуация. «Капитанское» пальтишко куплено в 1940 году в ЦУМе. Штаны и рубашку сшила бабушка.
Мой лучший друг – мама.
Моя любимая бабушка Ольга Николаевна.
Мама – студентка университета. «Вольнослушатель».
Доктор филологических наук – Ильинская Ирина Сергеевна. Мама.
Мой брат по отцу Георгий Басилашвили. Жора. Стопроцентный грузин. Окончил артиллерийское училище в июне 1941 года. Фронт. Окружение. Вязьма. Потом – Харьков. Выбрался самостоятельно. Потом – командир артиллерийской батареи, начштаба Отдельного артиллерийского дивизиона 76-мм пушек 125-й стрелковой бригады. В кровавой мясорубке на Курской дуге, под Прохоровкой был тяжело ранен. Обоз с ранеными до госпиталя не добрался…