Неведомое
Шрифт:
На следующий день мой брат поспешил к г. Ренуччи. Девочка, действительно, умерла ночью; час явления совпадал со временем ее смерти.
Режина Жюллиан,
Начальница пансиона в Морнасе
(Вокаюз)
(Письмо 473)
LXX.Мне кажется, случай, произошедший со мною однажды, относится к явлениям, составляющим предмет вашего интересного труда.
Мой отец захворал и лечился вдали от нас. Хотя мы и знали, что он серьезно болен, но твердо надеялись на его выздоровление. Навестив его, мы даже заметили улучшение в его состоянии. Но однажды ночью я вдруг проснулась в испуге, и мне показалось, что портрет отца, висевший как раз напротив моей кровати, сильно заколыхался. Я говорю «мне показалось», потому что считаю невероятным, чтобы он
На следующее утро мы получили письмо, призывавшее нас к отцу, состояние которого внезапно ухудшилось. Однако мы опоздали с приездом. Мой бедный отец умер в час ночи, то есть как раз в тот момент, когда я проснулась и увидела движущийся портрет.
Это происшествие, о котором я часто вспоминаю, осталось для меня, конечно, совершенно необъяснимым.
Жюльетта Тевенэ.
Манте Карло
(Письмо 475)
LXXI.Лет восемь назад я покинула родительский дом; однажды вечером — это было 18 или 19 января 1890 года — мне показалось вдруг, что меня окликнули три раза по имени: «Люсина, Люсина, Люсина!» Это было для меня непривычно: я была в то время гувернанткой в Бреслав-ле и меня обычно называли «mademoiselle». Таинственный зов сопровождался резким скрипением двери на ржавых петлях. Я узнала этот скрип, которого не слыхала уже восемь лет, так скрипела старая-престарая дверь в отцовском доме, в Эповилье (Швейцария). А в этом зове мне почудился голос моей сестры. Всю ночь я волновалась печальными предчувствиями, а наутро получила известие о смерти сестры, скончавшейся вечером 18 января.
Л.Руа
Мистек, Моравия (Австрия)
(Письмо 478)
LXXII.А. Дело было в декабре 1875 года. Мой отец слег в постель и на другой день скончался. Он давно уже болел, но все перемогался, думая этим отогнать смерть. Я сидел у его изголовья и с отчаянием наблюдал появление первых признаков агонии.
Никто из наших родных еще не был извещен.
Вдруг вошел один из моих дядей, как был, прямо с поля. Прерывающимся голосом он обратился ко мне:
— Брат очень болен?
— Как видите…
— Представь себе, иду я с работы домой, вдруг мне показалось, что я вижу твоего отца; он шел, еле волоча ноги и приложив руку к своему больному сердцу. Он обернулся ко мне и сказал: «Кристоф, смерть моя пришла, ступай к нам». Испугавшись, я крикнул сыну:
— Смотри, Жюль, вон твой дядя! Разве ты не видишь дядю?…
— Тебе померещилось, папа, тут никого нет! — ответил Жюль.
— В таком случае, — возразил я, — иди все-таки предупреди мать, что я не вернусь домой, я иду в Д., к брату.
На другой день мой отец скончался.
Д. Е. Клеман.
Монтре
(Письмо 502)
LXXIII.В 1886 году Поль Л., учитель немецкого языка в Петербурге, гостил со своим братом у матери в Пруссии, на некотором расстоянии от деревни, где жила его сестра, в то время не совсем здоровая.
Рано утром 17 сентября оба брата гуляли по открытому полю. Вдруг Поль услыхал голос, дважды окликнувший его по имени. На третий раз брат Л. также услыхал очень явственно произнесенное имя: «Поль!» Взволнованные мрачным предчувствием, так как поле было пустынное, оба брата поспешили вернуться домой, где нашли телеграмму, извещавшую их, что состояние их сестры внезапно ухудшилось и что она в агонии.
Поль Л. с матерью отправились в почтовой карете. По дороге, около четырех часов пополудни, Л. вдруг увидел мелькнувшую перед ним фигуру его сестры: она слегка даже задела его.
Тогда у него явилось твердое убеждение, что сестра его скончалась, и он сообщил об этом матери, с точностью заметив час видения. По приезде они узнали, что сестра его умерла в тот самый час, когда являлся ее образ, и что утром она несколько раз звала его в предсмертных страданиях.
Удивительны и другие подробности. Вернувшись домой, они увидели, что часы остановились как раз в момент смерти сестры, и портрет ее сорвался со стены в то же время (Этот
В. Муравьев.
Петербург, 18 (30) марта 1899 г.
(Письмо 498)
LXXIV.Позвольте мне указать вам на один факт, по-моему, довольно интересный. Во-первых, он решил мою судьбу, да и вообще сопровождавшие его обстоятельства действительно незаурядны.
В 1867 году (мне было тогда 25 лет), 17 декабря, я собрался ложиться спать. Было около 11 часов; раздеваясь, я не переставал думать об одной молоденькой девушке, с которой познакомился летом, во время каникул, на морском берегу в Трувиле. Моя семья была близко знакома с ее родными; мы с Мартой чуть ли не с первого взгляда полюбили друг друга. Наша свадьба должна была скоро решиться, как вдруг наши семьи поссорились, и нам пришлось разойтись. Марта поехала в Тулузу, а я вернулся в Гренобль. Но мы продолжали горячо любить друг друга; из любви ко мне молодая девушка отказала нескольким женихам.
Итак, в этот вечер 17 декабря 1867 года я все думал об этом печальном для меня деле; вдруг вижу, как тихонько, почти бесшумно, отворяется дверь и в комнату входит Марта. Она была вся в белом, с распущенными по плечам волосами. В эту минуту пробило 11 часов. Я могу заверить, что в тот момент не спал. Видение приблизилось к моей кровати, слегка нагнулось надо мной; я дотронулся до руки молодой девушки. Она была холодна. Я вскрикнул, видение исчезло, и я очутился со стаканом воды в руке, что и произвело это впечатление холода [На первый взгляд, можно было объяснить это гипнотической галлюцинацией, но несравненно вероятнее предположить, что это телепатическое явление.]. Но заметьте, я не спал, и стакан воды стоял на ночном столике возле меня. После этого я не мог заснуть. На следующий день я узнал о смерти Марты, последовавшей в 11 часов вечера накануне в Тулузе. Ее последнее слово было: «Жак!»
Вот моя история; могу только добавить, что я никогда не женился. Я старый холостяк и часто вспоминаю о моем таинственном видении. Оно и теперь иногда посещает меня во сне.
Жак К…
Гренобль
(Письмо 510)
LXXV.Одна из моих коллег по профессии (я женщина-врач) отправилась в Индию в качестве доктора-миссионера. Мы потеряли друг друга из виду, как это часто случается, но продолжали любить друг друга.
Однажды под утро с 28 на 29 октября (я жила тогда в Лозанне) я была разбужена легкими стуками в дверь. Спальня моя выходила в коридор, неподалеку от лестницы. Я нарочно оставила дверь приотворенной, чтобы дать возможность моему белому коту выходить ночью на охоту (дом был полон мышей). Стуки повторялись. Ночной звонок не звонил; я не слыхала также и шагов по лестнице. Случайно глаза мои остановились на кошке, занимавшей свое обычное место в ногах моей постели: она сидела со взъерошенной шерстью, дрожа и ворча. Дверь подалась, как будто от порыва ветра, и перед моими глазами предстала фигура, закутанная в какую-то воздушную ткань, вроде кисеи, подбитой черным. Фигура приблизилась ко мне, я почувствовала ледяное дыхание, скользнувшее по моему лицу, закрыла глаза, и, когда открыла их, все исчезло. Кот дрожал всем телом и был весь в поту [Это наблюдение над животным тоже заслуживает внимания]. Признаюсь, я подумала не о подруге в Индии, а совершенно о другом лице. Недели две спустя я узнала о смерти моей подруги в ночь с 29 на 30 октября 1890 года в Сринагаре, в Кашмире. Она умерла от воспаления брюшины.
Мария де-Тило.
Д-р медицины в Сен-Дюниене (Швейцария)
(Письмо 514)
LXXVI.Господин Риганьон, священник прихода С.-Марциала в Бордо, сидя у себя в кабинете, увидел перед собой своего брата, жившего в колониях; он сказал ему: «Прощай, я умираю!» Страшно взволнованный, Риганьон позвал своих викариев и рассказал им об этом происшествии; те записали число и час явления. По прошествии некоторого времени было получено известие о смерти брата; оно совпадало с моментом, когда отец Риганьон увидел перед собой призрак. Этот факт был рассказан мне одним из викариев, который записал происшествие в тот же момент, когда оно случилось.