Неведомое
Шрифт:
Самые любопытные и вместе с тем труднообъяснимые сны — это те, которые открывают нам какой-нибудь факт или событие, еще не случившееся, но потом действительно сбывающееся, по прошествии некоторого времени, в более или менее близком будущем.
Дело уже не в том, чтобы только видеть без посредства глаз, а в том, чтобы прозревать, угадывать то, чего еще нет.
Сама формула этого вопроса представляется нелепой и противоречивой, следовательно, недопустимой. Если допустить ее, то это повлечет за собой следующие рассуждения: если будущее может быть предрешено заранее сцеплением причин и следствий, следовательно, свободная воля — нечто близкое к иллюзии?
Прежде
Вот первое, что необходимо установить, прежде чем углубляться в дальнейшие исследования. С самого же начала я должен сознаться, что, несомненно, бывают сновидения, предсказывающие грядущие события и даже с большой точностью: их следует признать за явление вполне реальное. Это вовсе не какие-нибудь сказки: исполнение таких сновидений точно так же невозможно объяснить нечаянными совпадениями и случайностями.
В предыдущей главе мы приводили примеры снов, открывающих то, что происходит вдалеке, и притом в настоящем. Подобные же явления наблюдаются в известных случаях гипнотизма, сомнамбулизма и спиритических опытов. Эта глава была родом предисловия, подготовки к тому, что нам предстоит рассмотреть теперь.
Сначала приведу два сна, за достоверность которых я могу поручиться головой. Они снились моей матери при различных обстоятельствах, и еще недавно она опять подтвердила их мне.
I. Первый сон относится к тому времени, когда она еще не бывала в Париже. Мои родители жили в местечке Монтиньи-ле-Руа (Верхняя Марна), но они решили переселиться из провинции в столицу с целью дать своим детям серьезное, солидное образование. Недели за две до переезда матушке приснилось, будто она находится в Париже, идет по каким-то широким улицам, доходит до канала, через который перекинут мост с лестницами. И что же: через некоторое время, переселившись в Париж и отправившись в гости к одной родственнице, жившей на улице Фонтэн-о-Руа, она была поражена, дойдя до канала и узнав мост, набережную, общий вид всего квартала, между тем как раньше ей никогда не случалось видеть его ни на картинках, ни в действительности.
Этот сон невозможно объяснить. Приходится допустить, что ум способен увидеть во сне через расстояние такие подробности, которые потом наяву кажутся совершенно аналогичными образам, сохранившимся в мозгу.
Разумеется, это сложно понять. Скорее я готов был бы предположить, что лица, прибывшие из Парижа, рассказывали матушке о существовании такого рода мостов; затем она забыла об этих рассказах, но неожиданно они реализовались в ее сновидении. Но матушка уверяла меня положительнейшим образом, что никогда никто не говорил ей ни о парижском канале, ни об этих воздушных мостах.
II. А вот и второй ее сон. Одно лето сестра моя с мужем и детьми проводила в маленьком городке Ножане; отец мой был с нею, а мать оставалась в Париже. Все дети были здоровы, и никто не беспокоился на их счет. И вот моей матери снится однажды, что она получила от отца письмо, между прочим, с такой фразой: «Мне приходится сообщить тебе печальную весть: маленький Анри неожиданно умер от конвульсий». Матушка, проснувшись, подумала: «Ну, что же. Все сны ведь врут». Неделю спустя в письме отца действительно заключалась фраза буквально в таких же выражениях: он сообщал, что сестра моя потеряла своего младшего ребенка.
Спрашивается, какое тут возможно объяснение?
Доктор Макари, автор признанного труда о «Сне, сновидениях и сомнамбулизме",
III. 7 ноября 1850 года, в ту минуту, когда углекопы угольной шахты в Бельфасте собирались на работу, жена одного из рабочих настоятельно советовала ему хорошенько осмотреть веревку, служащую для спуска люльки в шахту.
«Мне всю ночь снилось, что ее стараются перерезать», — объяснила она. Сперва шахтер не придал значения этому совету; однако рассказал об этом товарищам. Размотали канат и, к общему изумлению, нашли, что он перерезан во многих местах. Через несколько минут рабочие должны были влезть в корзину и неминуемо погибнуть; если верить «Ньюкэстльской газете», то они обязаны были своим спасением исключительно этому сну.
IV. Когда я вступал на литературное поприще в Париже, у меня был коллегой в газете «Siecle» один премилый молодой писатель, Эмиль де-ла-Бедолльер. Браком своим он был обязан именно вещему сну. В одном маленьком городе средней полосы Франции, в Шаритэ-сюр-Луар, жила одна девушка, прелестная собой, как Рафаэлевская Форнарина. Она была дочерью булочника. Несколько претендентов добивались ее руки; между прочим, один из них был очень богат. Родные девушки были на его стороне. Но Анжель Робен не любила его и упорно ему отказывала. Однажды, доведенная до крайности приставаниями своих родителей, она отправилась в церковь помолиться Божьей Матери, чтобы она защитила ее. На следующую ночь она увидела во сне какого-то молодого человека в дорожном костюме, в широкополой соломенной шляпе и в очках. Проснувшись, Анжель объявила родным, что отказывает богатому жениху наотрез и что она не намерена пока выходить замуж.
На следующее лето Эмиль де-ле-Бедолльер получил от одного приятеля, Эжена Фора, приглашение совершить экскурсию по центральной области Франции. Они проезжали через городок Шаритэ и как раз попали на какой-то бал, устроенный по подписке. Как только они появились, у молодой девушки сердце забило тревогу, лицо вспыхнуло ярким румянцем; путешественник заметил ее, восхитился ею, полюбил ее, и через несколько месяцев они поженились. В этом городе он не бывал никогда в жизни.
Такая курьезная свадьба не единственный случай в этом роде. Я могу привести еще несколько подобных примеров; чтобы далеко не ходить за примером, скажу, что жена одного из наших самых известных астрономов, Янсена, видела своего суженого во сне задолго до того, как они познакомились.
V. Альфред Мори рассказывает о таком же факте, но объясняет его своей теорией образов, сохраняющихся в памяти, — теорией, конечно, не применимой ни к брату Бедолльера, ни к следующему случаю. «Некто П.,- пишет Мори, бывший библиотекарь в Законодательном Корпусе, — уверял меня, что он видел во сне ту женщину, на которой впоследствии женился, хотя она была ему незнакома, или, по крайней мере, он воображал, что раньше не видел ее в действительности; здесь, по всей вероятности, дело идет о бессознательном воспоминании».
Но беда в том, что теоретики все хотят уложить, все заключить в свои тесные рамки. По всей вероятности, при свете новых психических исследований окажется, что Альфред Мори ошибается.
Бывший судья, в настоящее время депутат Берар сообщает следующий поразительный рассказ, напечатанный в «Revue des Revues» от 15 сентября 1895 года.
VI. «Лет десять назад в качестве судьи мне случилось вести длинное и трудное следствие страшного преступления, посеявшего ужас во всей стране; несколько недель, день и ночь, мне все виделись и наяву и во сне трупы, кровь, убийцы…