Never Back Down 2
Шрифт:
— Какая безалаберность, — хмыкнула я. — А ты-то что делаешь?
— Хочу сделать так, чтобы перо писало то, что нам нужно. Вот, попробуй продиктовать что-нибудь.
Я процитировала только что прочитанную статью, которую миг назад выкинула в урну. Вместо гнусных слов на бумаге красовалась надпись: «Марисса Блэк рекомендует! Магазин Алекса Болка! От любовных романов до специальной магической литературы!».
— Твой босс должен мне будет приплатить за такую рекламу, — хмыкнула я.
— Приплатит, он человек честный.
Я достала из сумки ручку, притянула к себе блокнот и нацарапала:
— А потом пойдут статьи, что ты честным невинным репортёрам угрожаешь, — усмехнулся Рем.
— Ну и пусть. Лезть не будут, — пожала я плечами, отлеветировав блокнот и перо в сторону столика, от которого по-прежнему валил дым.
Допив кофе и расплатившись, мы ушли из кафе. Дождь сошёл на нет, только робкие капли шлёпались на асфальт, срываясь с выступающих крыш. От земли поднимался душный запах прелой листвы и сырой земли. Ветер, взявший на время дождя перерыв, с новыми силами набросился на улочки Лондона.
Мы с Ремом шагали по опустевшему парку. Узенькие дорожки украшали белесые лужи, отражавшие светло-серое небо. Бурые уточки лениво рассекали пруд, что-то покрякивая друг другу. Несмотря на то, что было лишь начало августа, чувствовалось, что осень уже даёт о себе знать: прикосновение её заботливых ладоней выдавали потемневшие и побуревшие листья шиповника, пожелтевшие листья липы и пожухлая трава. Сохранившие дождевую воду листья деревьев передавали друг другу капельки, норовя уронить пару-тройку нам на головы. Порой ветер влетал в кроны деревьев, и тогда на нас с Ремусом вновь обрушивался целый каскад дождевых капель.
На душе было легко и радостно. Не знаю, в кофеине ли дело или ещё в чём, но я едва ли не напевала себе под нос, бродя по дорожкам парка, а тело само собой просилось в пляс. Один раз я всё же позволила себе совершить совершенно нелепый пируэт и тут же едва не рухнула в мокрую насквозь траву. Благо, Ремус всё же успел подхватить меня и резко рвануть к себе, удерживая от падения.
Воцарилась неловкая пауза. Я замерла, чувствуя на спине и руке его ладони. Сердце странно стукнуло. Рем в свою очередь как-то недоумённо смотрел на меня, продолжая неподвижно стоять в позе спасителя падающих в мокрую траву девиц. Однако он-то опомнился первым, мягко отстранившись.
— Знаешь, тут неподалёку есть один чудный антикварный магазинчик, — непринуждённо сказал он. — Может, зайдём?
Я только кивнула, смущённо улыбаясь. Мы быстро пересекли парк, вышли на оживлённую улицу. Город начинал просыпаться от тугой обеденной дремоты, что объяла его на время дождя. Шумно, вздымая каскады брызг, по проспекту проезжали мимо машины. Куда-то спешно семенили люди. Стучали каблучки, шлёпали лужи, птицей в небо взмывал чей-то громкий смех. Мы ловко лавировали в толпе, уступая дорогу и уворачиваясь от особенно спешащих прохожих. К счастью, вскоре Рем свернул на небольшую улочку и как-то незаметно вывел нас прямо к антикварной лавке. Мне оставалось только диву даваться, как этот парень умудряется так хорошо ориентироваться в городе, в котором прожил немногим больше года.
В лавке было тихо и мрачно, но сколько же там было всего! Каждый дюйм пространства
Уже стоя возле прилавка, я увидела рядом с кассовым аппаратом хрустальный шар с замершей в танце фигуркой девушки внутри. Я осторожно протянула руку и взяла шар, пристальнее вглядываясь в фигурку. Распростёршая руки в стороны в танцевальном жесте девушка была облачена в красивое викторианское платье, которое нежным каскадом струилось и переливалось в свете лампы. Рыжие кудри словно взметались в воздух, сквозь прорези яркой венецианской маски живо и ярко сверкали зелёные глаза. До боли в сердце знакомый образ, застывший в стеклянной сфере.
— Откуда это у вас? — одними губами прошептала я.
— Что? А, это, — продавец обнажил беззубую улыбку. — Честно говоря, мы понятия не имеем. Просто в один прекрасный день, кажется, год назад, она появилась на прилавке. Мой племянник утверждает, что если на рояле или пианино правильно сыграть гамму ми-минор, то она будет танцевать. Хе-хе, богатое воображение… Но мы её теперь так и зовём: принцесса ми-минор.
— Продаётся? — Тихо спросила я, продолжая сжимать шар в руке. На деревянной подставке была прикручена латунная табличка с выгравированными буквами: «From G to Em». По поверхности сферы шла тоненькая трещинка. Я провела по ней пальцем. Стало как-то странно холодно и неуютно.
— Конечно, дорогая, конечно! — радостно заулыбался дед. — Ею никто и не интересовался до Вас. Хе-хе, словно она ждала Вашего прихода.
Из магазинчика я вышла в совершенном смятении. Ветер, обрадовавшись тому, что я вышла из укрытия, налетел на нас с удвоенной силой. Меня бросило в дрожь. Снова начал накрапывать дождь. Я осознала, что не могу сдержать слёзы. Из груди вырвался сдавленный, безуспешно сдерживаемый скулёж. Ремус удивлённо обернулся.
— Марс? Что случилось?
Я всхлипнула и тихонько заплакала, опустив голову. Тёплая рука мягко опустилась на моё плечо. Я шагнула к Рему и, спрятав лицо в его плече, разрыдалась. Какая-то прагматичная часть сознания отметила, что уж больно часто в последние дни я плачу. Другая часть сознания ответила первой, что это нормально, ибо у меня сейчас настроение скачет, как белка под ЛСД.
Одной рукой Ремус успокаивающе прижал меня к себе, бережно держа за плечи. В другой руке был зонт. Он бормотал что-то утешительное, пока я давилась слезами. О, Ремус, Ремус… как и тогда, год назад, ты вновь меня утешаешь. Тогда ты помог мне не свихнуться от скорби и тоски. Я помню это, помню все те выходные в Хогсмиде. Как же мне повезло, что у меня есть такой друг, как ты…
— Ну, вот, ты совсем продрогла, — проворчал Ремус, вырывая меня из сумбурного водоворота мыслей. — Идём. У меня дома ромашковый чай есть. Как раз то, что тебе нужно.