Невернесс
Шрифт:
Ну разве это не безумие – обзывать себя говорящим орудием, говорить, что я вошел в Твердь, «опьяненный огнем», что бы это не означало? Фразу «анест ду ден шопфер» я узнал. Это была строка стихотворения, написанного на старогерманском, и значила она нечто вроде: «Чувствуешь ли ты своего создателя?» Я «чувствовал», что мы с кораблем на пару спятили вконец – или же я действительно получаю сигналы через здешний искривленный мультиплекс. Потом я услышал:
Если рожден ты для чудных картин,Невидимых смертным очам,Будешь по свету бродить до седин,СчетЗначит, Твердь и правда любит древнюю поэзию. Если кто-то и мог послать мне сигнал через мультиплекс, то только Она. Многочисленные голоса стали сливаться в один, по-своему женский, соблазнительный и тоскливый одновременно, красивый и печальный. Этот голос не был уверен, поймут его или нет. Слыша, как он перебирает мертвые наречия, я догадался, что Она хочет определить, который из этих языков мой родной. Но я отбросил эту мысль, как только она пришла мне в голову. Возможно, мне слишком сильно хотелось поговорить с Ней; возможно, я все-таки говорил сам с собой.
Нет, Мэллори, ты говоришь со мной.
– Но я вообще не говорю – только думаю.
Ты льстишь себе, полагая, что все мысли, которые рождаются у тебя в уме, верны.
– Так ты читаешь мои мысли?
Ты во мне, а я в тебе. Инь-ян, лингам-йони, вперед-назад. Я Твердь, но не твердая. Не всегда бываю такой.
– Что же ты такое?
Я горячка, я молния, я твой очищающий огонь.
– Не понимаю.
Ты человек – воистину ручей нечистый. Что сделал ты для того, чтобы очиститься?
Ну вот, подумал я, ты так жаждал встречи с высшим существом, а Она говорит с тобой загадками. Отвлекшись от мультиплекса и бесконечного дерева, я проверил корабельные нейросхемы. Все они были здоровы, и я нигде не мог обнаружить источник подаваемых Твердью сигналов.
Сигнала в твоем понимании нет. Есть только восприятие и прикосновение. Я смотрю в электрическое поле логики твоего корабля и тасую электроны, меняя голограмму по своему усмотрению. А твой компьютер, следуя моим мыслям, подает мой голос тебе в мозг. Я могла бы войти в твой мозг напрямую, но это испугало бы тебя.
Еще как испугало бы. Я и так уже был достаточно напуган. Я не хотел, чтобы нечто постороннее «тасовало» электроны моего мозга, наполняя меня своими образами и звуками, заставляя видеть, слышать, ощущать и обонять несуществующие вещи, подрывая самую основу моего восприятия реальности. С этой мыслью пришла другая, гораздо более тревожная: а что, если Твердь уже тасует электроны моего мозга? Если Она только говорит, что голос, который я слышу, исходит из компьютера? Я не знал, что и думать. Да и мои ли это мысли? А может быть, Твердь играет со мной, заставляя меня в этом сомневаться? Или еще того хуже, все это бред сумасшедшего? Возможно, мой корабль распался, и я переживаю предсмертные мгновения, а Твердь – по непонятной причине – вторглась в мой мозг, чтобы создать иллюзию полного здоровья и трезвого ума. Возможно, я умер или просто сплю, возможно, я, что бы это «я» ни означало, – только то, что снится Тверди. Я знаю, что подобные мысли и страхи посещают всех, но очень мало кому доводилось беседовать с богиней. Думая о том, что Она сейчас у меня в мозгу, я испытывал ошеломляющее чувство потери себя. Боязнь лишиться собственной воли скручивала желудок узлом. Жуткий это был момент. Вселенная казалась мне ужасно ненадежным местом, где можно быть уверенным только в одном: я не хочу, что бы кто-то другой думал за меня.
Понимая мой страх и сомнение, Твердь объяснила, как она манипулирует материей через слои мультиплекса. Я понял это лишь в самом упрощенном
– Я не понял твоего определения корреспондирующего пространства: изоморфно ли оно тому, что мы называем пространством Лави? Я не улавливаю… если б у меня было время!
В начале времен все частицы были сжаты вместе в одной точке.
– И я не помню формулы твоего уравнения поля. Это, должно быть…
Память – это все. Все частицы помнят мгновение первичного взрыва, когда родилась вселенная. В определенном смысле вселенная – это память и ничего больше.
– Значит, передача происходит быстрее света и теория передачи рушится? Я сто раз пытался это доказать, но…
Все во вселенной соткано из единой сверхсветовой ткани. Тат твам аси, ты есть оно [7] .
– Я не понимаю.
Ты здесь не для того, чтобы понимать.
– Зачем же я, по-твоему, пересек полгалактики?
Ты здесь, чтоб преклонить колена.
– Что?
Ты здесь, чтоб преклонить колена. Это слова из одного старого стихотворения. Знаешь ты его?
7
Изречение из Упанишад об идентичности Атмана, просвещенного человека, Брахману, высшему существу.
– Нет, не знаю.
Экая жалость. Тогда тебе, возможно, придется не только преклонять колена, но и умереть.
– Я умру в бесконечном дереве – ведь выхода из него нет.
Другие до тебя тоже пропадали в этом дереве.
– Другие?
Голос богини стал вдруг высоким и звонким, как у маленькой девочки, и Ее слова полились мне в мозг, как звуки флейты:
Они ушли туда, где вечный свет,Лишь я все медлю, одинокий;Но в памяти о них укора нет,И светел образ их высокий.Умереть все равно придется – в глубине души ты это понимаешь. Не бойся.
– Что ж, пилоты гибнут, как говорят у нас. Я не боюсь.
Мне жаль, но ты боишься. С другими тоже было так.
– С кем это?
Восемь пилотов Ордена пытались проникнуть в мой мозг: Висент ви Тови, Эрендира Эде, Александравондила, Иши Мокку, Рикардо Лави, Джемму Флоуто, Атара с Темной Луны. И Джон Пенхаллегон, которого вы зовете Тихо.
– И ты их убила?