Неверноподданный в Новом Свете

Владмели Владимир

– И? – спросил Боря.

– И когда его подняли с пола, супервайзер сказал, что во избежание дальнейших неприятностей мне лучше уволиться.

– Понятно, а скажи, пожалуйста, если сорвать штрих-код, сигнализация сработает?

– Нет, но я тебе делать этого не советую. Теперь, кроме специальных дверей на выходе, в самом магазине есть камеры наблюдения, так что риск попасться очень велик. Игра не стоит свеч.

В этот момент они услышали изощрённый русский мат и, переглянувшись, пошли на голос. В соседнем ряду высокий седой мужчина интеллигентного вида, перебирал продукты на полках и продолжал громко ругаться. Это получалось у него очень красиво, и, когда он сделал паузу, Рая сказала:

– А вы не могли бы повторить.

Мужчина обернулся, окинул всех быстрым взглядом,

остановил его на Рае и после секундной паузы, не сводя с неё глаз, стал извиняться. Его расшаркивания были гораздо более цветистыми, чем ругательства. Неизвестно, сколько бы они продолжались, если бы Ося его не остановил.

– Знакомьтесь, ребята, – сказал он, – это мой друг, профессор русского языка, специалист по ненормативной лексике, Юлий Розенталь, а это, – он повернулся к Коганам, – семья недавно приехавших эмигрантов из Советского Союза.

– Welcome to America, – сказал профессор.

– Спасибо, – за всех ответила Рая.

– Вы, наверно, из Москвы? – спросил Розенталь.

– Да, а как вы догадались?

– По выговору. Ося же вам сказал, что я специалист.

– Доктор Хиггинс? 4

– Почти, – согласился Юлий, – а как вас зовут?

– Рая, но вы можете называть меня Элиза Дулитл.

– Где вы живёте, Элиза?

– В жопе.

На долю секунды Розенталь опешил, а потом сказал:

4

Персонаж пьесы Б. Шоу «Пигмалион».

– Первое время всем так кажется, но я спрашиваю, на какой улице.

– Это и есть название улицы, Joppa.

– Символично. Ну, так я вам желаю побыстрее оттуда выбраться.

– А вы где живёте?

– Постоянно – в Нью-Йорке, а здесь – у друга, к которому приехал на юбилей, – он перевёл взгляд на Иосифа, – ты ведь там тоже будешь?

– Да.

– А твои друзья из Советского Союза?

– Не знаю.

– Возьми их с собой, я его попрошу, он мне не откажет.

Юлий посмотрел на Коганов и спросил:

– Вы хотите посмотреть, как отмечают день рождения русские эмигранты в Америке?

– Да, – ответила Рая.

– Хорошо, я постараюсь вам это устроить.

– Чтобы они ещё раз услышали, как ты блистаешь своим красноречием? – спросил Иосиф.

– И это тоже, – согласился Юлий, – но я бы вёл себя гораздо скромнее, если бы знал, что меня слушает такая женщина.

Интервью в ЦРУ

– Давно ты знаешь Юлия? – спросила Рая по дороге домой.

– Да, – ответил Ося.

– Он тоже из Минска?

– Нет, из Питера, мы познакомились в эмиграции, а потом вместе попали сюда, но он очень быстро слинял в Нью-Йорк.

– Почему?

– Он специалист по сценическому искусству, и в то время ему здесь нечего было делать. К тому же волонтёры, которые нам помогали, понятия не имели, кто мы такие. Они считали, что делают нам большое одолжение, устраивая нас грузчиками, поломойками или сторожами. Они помнили, что их дедушки были портными и скорняками, а бабушки – домашними хозяйками. Они даже не подозревали, что у эмигрантов есть высшее образование. Мы везде должны были преодолевать стену недоверия, и у Розенталя на поиски работы ушло несколько лет. Он окончил ЛГТИ 5 и был помощником режиссёра в театре Музкомедии.

5

Ленинградский государственный театральный институт.

– На что же он здесь рассчитывал?

– Он ни на что особо и не рассчитывал, но там жить совсем уж стало невозможно. Ему присвоили звание заслуженного деятеля искусств, но зарплату практически не увеличили, а когда он спросил, в чём же разница между ним и простым смертным, директор не без ехидства ответил, что после смерти катафалк с его телом по дороге на кладбище остановят около театра на одну минуту, а вот если бы он был народным, его тело на один день выставили

бы на сцене в гробу в белых тапочках.

Вскоре после этого начался ремонт здания театра, играть стало негде, они кочевали по разным клубам и домам культуры, растеряли постоянных зрителей, начались склоки в коллективе, и он решил эмигрировать. Было ему уже пятьдесят два года, языка он не знал и, приехав в Штаты, мог устроиться только массажистом.

– Но ведь это уметь надо, – сказал Борис.

– В молодости он закончил курсы массажистов и, вспомнив об этом, устроился в дешёвенький спортклуб. Работа эта оказалась физически тяжёлой и сильно его выматывала, но зато через некоторое время он стал гораздо здоровее, а когда посчитал, что знает достаточно английских слов, покрасил волосы, надел корсет, взял резюме, которое ему помог составить кто-то из наших, и пошёл в джуйку 6 , рассчитывая, что там ему помогут устроиться на настоящую работу. После такой подготовки выглядел он гораздо моложе своих лет. Дамочка, которая должна была ему помогать, сама никогда в жизни не работала. Звали её Сьюзан Московски. Её нельзя было назвать домохозяйкой, потому что её хозяйством занималась прислуга. Когда дети выросли и разъехались, ей стало скучно, и она решила заняться благотворительностью. Юлий на своём корявом английском объяснил, что согласен преподавать в колледже или даже в обычной школе. Но, судя по всему, Сьюзан даже не пыталась понять, что он говорил, а на резюме его едва взглянула. Она сказала, что нашла ему работу с приличной зарплатой, и если он себя хорошо проявит, то его быстро повысят. Она считала, что сделала ему большое одолжение, ведь обычно процесс устройства на работу занимает довольно много времени: человек сначала должен найти объявление о вакансии, потом послать резюме и ждать, пока его вызовут на собеседование, и только если он понравится и его посчитают наиболее подходящим кандидатом, компания делает офер 7 . Но поскольку Сьюзан лично знакома с хозяином, то на собеседование можно ехать прямо сейчас, она уже обо всём договорилась по телефону. Она дала Розенталю адрес и сказала, как ехать.

6

Еврейская организация помощи нуждающимся.

7

Предложение работать в фирме, в котором указывается зарплата, величина отпуска и т. д.

И вот Юлий при полном параде через весь город поехал на интервью. По указанному адресу не было ни университета, ни колледжа, ни даже обычной школы. Он зашёл в теплушку, стоявшую посреди стройки, и спросил, где здесь находится ближайшее учебное заведение.

– Зачем оно вам нужно? – полюбопытствовал мужчина, который был там за старшего. Юля ответил, что он приехал на интервью, а прислали его из джуйки.

– Так значит, Сьюзан говорила мне про вас, – сказал мужчина.

– Наверно, вот моё резюме.

Мужчина прочитал резюме и сказал, что произошла ошибка и подходящей позиции для Розенталя у него нет.

– Я согласен на любую работу, – возразил Юлий.

– Так уж и на любую, – засомневался мужчина.

– Да.

– Ну, так слушайте, – и мужчина объяснил, что ему требуются рабочие, которые умеют делать то же, что ты делал на шабашке. Юля, даже при своём плохом знании языка, всё понял правильно. Он хотел тут же поехать обратно и сказать Сьюзан всё, что о ней думает, но русский язык она не понимала, а английский он знал недостаточно хорошо. Думаю, с тех пор он и занялся неформальной лексикой. Благодетельница его, узнав, что он отказался от работы, тоже была недовольна. Она, видно, хотела привести ему в пример своего деда, который не перебирал харчами, начал свою карьеру простым сапожником и благодаря настойчивости и трудолюбию основал магазин по продаже обуви и дал образование детям. Америка – страна неограниченных возможностей, но даже здесь никто не принесёт миллион на блюдечке с голубой каёмочкой, его нужно заработать. А Юлий, не успев приехать, рвётся в профессора.