Неверный муж моей подруги. Часть 2
Шрифт:
С тех пор я не пью, когда мне грустно, разучилась.
Полина возвращается, петляя между столиками в пустом зале. Натыкается на официантку, другую, не нашу, но задерживает ее и что-то долго рассказывает. Судя по лицу официантки, ей очень хочется на ручки и к маме, но приходится терпеть.
– Знаешь, – говорит Полина, когда возвращается и садится на свое место за столом. – Я могла бы догадаться. Могла бы понять раньше. У меня иногда ни с того, ни с сего болел низ живота. Я обошла трех гинекологов,
Ее глаза снова накрашены, но веки припухли, словно она долго рыдала. Хотя, возможно, она промахнулась и ткнула кисточкой для туши в глаз.
– Думаешь, это уже долго длится?
– Нет. Не знаю. Я не спрашивала, – Полина подхватывает бокал с вином и делает хороший глоток. – Боюсь узнать. Но, думаю, где-то… полгода. С зимы.
– Он изменился? Стал равнодушнее или… – я мешкаю, подбирая слова. Самое ужасное, что это больше не дежурный разговор, мне правда интересно. – Наоборот? Говорят, мужчины, когда чувствуют вину, начинают с женой вести себя нежнее.
– Нет, – она качает головой и к растерзанным зубочисткам добавляет обрывки салфеток. Красные, белые, зеленые ошметки устилают стол. – Вообще нет. Ничего не менялось, я даже не догадывалась. Все было, как всегда – он задерживался не чаще обычного. Только…
– Что?
Полина задумывается. Она отодвигает всю гору мусора, которую наплодила за время нашего разговора и снова хватается за бокал. Кира подбегает и сметает ошметки салфеток и зубочисток со стола на маленький поднос.
Встречается со мной глазами:
– Что-нибудь еще хотите?
– Зеленого чая, – прошу я.
Хватит на сегодня вина.
А вот чашу вины я еще не выпила до дна. Все только начинается.
– Он стал дарить мне подарки. Раз в неделю, иногда чаще. И всегда привозил из командировок что-нибудь интересное. Не просто, знаешь, сережки из магазинчика на вокзале, а что-то по-настоящему красивое. Голубоватый фарфоровый молочник из Гжели, черную икру из Астрахани, ростовскую финифть. Ну или просто брюлики.
– После каждой измены? – внутренне холодея, спрашиваю я.
Если боль в животе еще можно было списать на совпадение, натягивание совы на глобус и нынешнее истерическое состояние Полины, то подарками своими Герман выдавал себя с головой. И я точно знала, что периодичность этих подарков совпадала с его изменами.
Я-то знала.
– Выходит, так, – горько усмехается Полина. – Совестливый муж попался! Все правильно делал, как народная мудрость требует – с блядок через ювелирный.
Она чокается своим бокалом с чашкой с зеленым чаем, которую ставят передо мной.
У меня рука не поворачивается поднять ее и чокнуться в ответ.
–
– Погоди, – я чуть не обжигаюсь чаем, делая слишком большой глоток и еле откашливаюсь. – У вас же все нормально было с сексом?
Мозг не успевает за языком буквально на мгновение.
Мы никогда не обсуждали с Полиной вот эти все девичьи штучки – кто, когда и сколько раз.
Тем более, не обсуждали их семейную жизнь с точки зрения постели.
С ней.
Я могла это знать только от Германа.
Это ощущение мгновенного укола в сердце, от которого невозможно ни вдохнуть, ни выдохнуть. Пронзающий насквозь страх.
Потерянный телефон? Забытая встреча? Предчувствие беды?
И сразу – отпускает, только сердце еще долго колотится невпопад и что-то свербит в горле.
Но Полина смотрит мимо меня, пытается опереться на руку, промахивается и смеется сама над собой. Она слишком пьяна, чтобы проанализировать, как эпично я чуть не спалилась.
– Не было у нас хорошо, – она растягивает губы в горько-фальшивой улыбке. – Последний год как-то особенно не получалось. То я болею, то он, то как-то некогда. Да и Маруська уже взрослая, как-то неудобно при ней запираться в спальне. Все равно ж поймет, чем мы там занимаемся. А пока дождешься, чтоб уснула, сама засыпаешь… Прошлым летом она в лагерь уехала, помню, мы оторвались! А она на следующий день начала обратно проситься, вот и не вышло у нас каникул.
– Помню, да, ты так радовалась, когда она согласилась, – киваю я, а сама судорожно подсчитываю. Больше года у них не было секса, выходит? Тогда зачем Герман мне врал?
Я ведь все это время думала…
Что я думала?
Что он со мной не из-за секса?
Что есть что-то другое. Не только раненое Нелли самолюбие, как мне казалось поначалу.
Но в этом он меня разубедил. Очень качественно разубедил.
А теперь выходит, я не замечала самой главной причины?
Телефон на столе начинает вибрировать, и Полина несколько секунд безуспешно ловит выскальзывающий из пальцев «обмылок», с трудом фокусируется на экране, где написано «Герман» и подносит трубку к уху:
– Чего тебе?
Я не слышу, что он ей отвечает, но она морщится, словно у нее мигрень.
– Когда захочу, тогда и вернусь!
В ее голосе истеричные нотки.
– Сколько хочу, столько и пью!
Она щелкает пальцами официантке, указывает на бутылку и жестами просит повторить, хотя мы не выпили и половины.