Невероятная Индия: религии, касты, обычаи
Шрифт:
Вот почему он возражает против убийства фазана ради спортивного интереса, вот почему больному или умирающему животному он спешит обеспечить покой…
Простой обычай спокойного, лишенного какого-либо чванства гостеприимства во времена благодатной жатвы и бесконечная терпеливость в годы лишений и голода, нежная любовь и дружба в кругу своей семьи, глубокое сознание того, что на земле у каждого человека, начиная от уборщика и кончая ламбардаром, своя доля и своя миссия… — эта своеобразная совокупность простоты, сердечности и печального фатализма внушает стороннему наблюдателю большие, хотя и не лишенные грусти симпатии. Это столь привлекательное своей простотой и искренностью мировоззрение примиряет индусов с окружающей иногда довольно безрадостной действительностью и исключает желание что-либо в этой действительности менять.
Семья
От деревни подойдем к ее ячейке — семье.
Здесь все общее, все на виду. Без общего согласия ничего нельзя ни отнять,
Старший в семье является общим главою и пользуется патриархальным авторитетом. Все заработанное и приобретенное переходит в распоряжение главы, и он удовлетворяет нужды всех, растит молодежь, женит, отдает замуж, ведает хозяйством и т. д. Авторитет главы абсолютный, он имеет некоторую аналогию с отцом древнеримской семьи, хотя мягкость народного характера не позволила отцу индийской семьи дойти в своей власти до права на жизнь ее членов. В случае смерти отца власть переходит к старшему сыну. Закон давно уже пытается подорвать авторитет отца и лишить его права распоряжаться общей собственностью [117] , но древняя традиция оказалась весьма живуча. Во всяком случае, авторитет отца и поныне очень силен в индусской семье, он поддерживается не только естественной подчиненностью и традиционным уважением детей, но и приниженным положением в семье женщины, которая должна смотреть на мужа как на своего господина, не смея даже называть его по имени [118] .
117
Санскритский кодекс «Даябхага» признает отца абсолютным собственником всего семейного достояния; сыновья могут делиться лишь по смерти отца. Законодательный трактат «Митакшара» (около 1060 года) считает сыновей и отца общими хозяевами и тем самым допускает дележ.
118
Пока нет детей, жена называет мужа как-нибудь иносказательно, а с рождением ребенка она называет его «отец такого-то» (имя одного из детей).
Но остановимся на некоторых подробностях жизни отдельной семьи сельского жителя. Представим себе его возвращающимся после тяжелого рабочего октябрьского дня домой. Он занят был посевом пшеницы. Весь черный, голый, исключая окутанных в полотнище бедер и покрытой тюрбаном головы, он медленно шагает за своей парой быков. Он носит усы, но не бороду, сквозь складки его тюрбана видно, что голова его вся брита, за исключением чуба на макушке. Быки тащат соху — орудие первобытного типа, с небольшой металлической оправой в конце сошника, причем ярмо охватывает их шею, и верхний край его налегает на шею животного впереди его горба. Крестьянин приближается к деревне, и перед его взором за деревьями появляется ряд глиняных лачуг. Над деревней стелется горизонтальными слоями дым, выходящий из труб и уходящий далеко в поля. Воздух свеж, а для туземца даже холоден. Жены заняты приготовлением ужина, и, когда муж заворачивает к дому, он чувствует запах сжигаемого навоза. Минуя на пути массивное фиговое дерево, покрывающее тенью целую группу незамысловатых домов, он через ворота в белом заборе заворачивает быков на свой двор.
Первое, что мы видим здесь, — это прилепленные к одной из стен для просушки толстые, плоские и округлые куски кизяка, приготовленные женой из коровьего помета, перемешанного с соломой и водой [119] . В сильно населенных районах дров нет совершенно, и кизяк — единственный выход для земледельца.
Дворы обычно имеются даже у самого бедного, так как иначе некуда помещать скот и утварь, но в Южной Индии попадаются хижины и без дворов. Крыши домов разные, в зависимости от климатической обстановки. В Северной Индии крыши плоские, но только в тех районах, где выпадают умеренные дожди. По мере приближения к подножию Гималаев, где дожди бывают сильные, на сцену выступают черепичные крыши, а в Бенгалии мы вместо плоских крыш найдем крыши с крутыми скатами. В то время как в Пенджабе дома лепятся тесно друг к другу, образуя сплоченную массу, в Бенгалии крестьяне живут каждый около своего поля, и поэтому дворы разбросаны довольно просторно. В Декане крыши чаще черепичные, дома разбросаны меньше, чем в Бенгалии, но часто окружены садом.
119
Коровий помет священен как продукт божества. Его применение разнообразно, но особенно он используется как средство очищения (см.: H. Glasenapp. Indien. M"unchen, 1925. S. 50).
Хижины содержатся в большой чистоте. Стены и пол время от времени вымазываются смесью коровьего помета и глины, что, как ни странно, оказывается хорошим дезинфицирующим средством. Вообще индусы лично очень чистоплотны;
120
Чистка зубов — не только внимательно исполняемое правило гигиены, но даже религиозная обязанность. В храмах боги ежедневно подвергаются этой операции; чистка божьих зубов занимает видное место в храмовом ритуале (Н. Glasenapp. Indien. S. 49).
В более сухих частях Индии, где рис не растет, то есть на Индо-Гангской равнине, к западу от Патны и в западной части Декана, обычная пища крестьян — пресный хлеб из пшеницы, ячменя или проса, который едят с какою-либо зеленью и бобовыми. Горох перед употреблением толкут. В тех районах, где изобилует рис, он и есть главная пища, а к нему добавляют рыбу; последняя водится в изобилии, и ее ловят разными способами, порою очень остроумными. Горные племена живут на мелком просе или на так называемом карликовом рисе.
Еда в Европе цементирует общество, в Индии она является показателем его раздробленности. Правда, бывают кастовые обеды, на которые сходятся сокастники для совместной трапезы; обычно же, а особенно вне дома, индус ест один, молча, уединяясь от товарищей. Он выбирает отдельную, удаленную от посторонних площадку, где делает небольшой очаг в форме подковы из обожженной глины или просто земли; он снимает свой тюрбан, верхнюю одежду и башмаки, подходит к очагу и садится на корточки для приготовления пищи. Площадка священна, как классический храм или святилище, а приготовление пищи и ее потребление похожи на религиозную церемонию. Ничья чужая нога не смеет вступить на площадку; если чужая тень промелькнет над ней, пища, даже уже приготовленная, должна быть опрокинута [121] . Даже дома большинство мужей не едят со своими женами; те прислуживают своему мужу, а сами ждут, пока он встанет из-за стола.
121
В деревне обед готовится на небольшой печке, сложенной из глины или ила; ее располагают у наружной стены, недалеко от двери. Так как окон нет, дым идет или через дверь, или через отверстие в потолке.
Дети — истинная радость индусской семьи. Некоторые наблюдатели склонны приписать им какие-то особенности: молчаливость, сосредоточенность, деловитость в играх и т. д. Однако дети Индии точно такие же, как и дети всего мира. Они развиваются раньше европейских сверстников, но это результат нужды, в которой живут их семьи, — индийские дети слишком рано начинают трудиться, и им становится не до забав. Не редкость видеть работающих детей пяти-шести лет от роду — они ухаживают за животными, собирают дрова, нянчат младших брата или сестру. Интересную, но, по существу, грустную картину представляет какой-либо еле заметный от земли пузырь, который гонит перед собою пару огромных буйволов.
Женщины
Чтобы понять индийскую семью и индийское общество в целом, нам необходимо с некоторой подробностью остановиться на женщине Индии, и притом не на мусульманке или исповедующей индуизм, на богатой или бедной, знатной или крестьянке, а на обычной средней женщине. Конечно, есть некоторая разница между мусульманкой и индуисткой, и еще, может быть, большая разница между брахманкой и женой пария, однако имеется основа, связывающая всех этих женщин, наличествует что-то общее в их судьбах, и это общее желательно выделить.
Вот раздается крик повитухи: «Девочка, девочка». Раз «она не мальчик», ее рождение не сопровождается ни криками радости, ни шумом, ни иллюминацией или выстрелами; девочка появляется на свет при тихой и печальной, даже сумрачной обстановке. Не значит ли это, что рождение девочки несет с собою огорчение? Нет, индусы отличаются особенной любовью к детям, и едва ли их родительское сердце бьется разно в зависимости от пола ребенка, но социально-бытовые и экономические условия заставляют их и окружающих все же по-разному переживать весть о рождении мальчика или девочки [122] .
122
«Атхарваведа» содержит мольбу, чтобы не родилась девочка, а одна из брахман подчеркивает, что «иметь девочку — несчастье». Современная поговорка гласит: «И слепые сыновья — опора родителей, но даже царские дочери — обуза в семье».