Невероятно пламенный

Белитц Беттина

Теперь не было не какого сомнения. Повизгивание ни в коем случае не могло исходить от Леандера, и я была почти разочарована. Но всё, что хотя бы отдалённо напоминало посещение туалета, Леандер глубоко ненавидел. Он ни за что не написает у меня под кроватью.

Я сползла ещё немного вниз, так что моя голова, как у летучей мыши свисала с края кровати и взглянула прямо в два влажных, карих глаза, которые очень укоризненно уставились на меня.

– Что ты за уродливое существо?
– прошептала я. Существо заскулило ещё раз. Оно сидело в картонной коробке, дно которой

между тем уже промокло, и было очевидно не приучено не пачкать квартиру. Я протянула руку вниз и вытащила осторожно коробку из-под кровати.

Существо было собакой. Маленькой, кудрявой собакой с очень угрюмым выражением морды и густой, чёрно-серой шерстью. Она не двигалась, но свои круглые глазки ни на одну секунду не отводила от моего лица.

– Гав, - хрюкнуло оно страдальчески. Я подняла его неуклюже вверх, поставила его мокрые лапы на пол. Он позволил сделать это с собой, но при этом напрягся и драматично вздохнул, когда я снова отпустила его.

Я уже хотела выбросить влажную, вонючую коробку из окна, когда маленький кусочек бумаги остановил меня. Кончиками пальцев я выковыряла его со дна картонной коробки.

«Не украден. Из приюта для животных. Никто его не хотел. Л., - разобрала я буквы-каракули. PS: Помни своё обещание».

– Но я ведь не люблю собак ..., - застонала я и облокотилась на подоконник. Если быть более точной я не любила никаких животных. Ещё точнее: я не умела с ними обращаться. Даже мои головастики погибли из-за меня. По прошествии двух дней в живых была лишь половина, а если из одного очень смелого всё же вырастал лягушонок, то он сбегал в ту же ночь. Этим я занималась три лета подряд, а потом решила, что домашние животные не для меня.

Мама и папа тоже не были любителями животных. И это, наверное, и было самой большой проблемой. Я более или менее пообещала Леандеру, что приму его подарок, несмотря на то, чем бы он ни был. Но как мне объяснить это маме и папе? И что вообще можно делать с собакой, кроме как постоянно выводить её гулять?

Теперь существо снова начало тихо рычать, не шевелясь при этом и не скаля зубы. Он просто рычал. Я проигнорировала его и прижала свои холодные руки к щекам, чтобы можно было лучше всё обдумать. Это было не так давно, когда Леандер сказал мне, что собаки могут слышать звуковые частоты телохранителей и что Sky Patrol любит использовать их в качестве посредников, если угрожает опасность.

Отсюда происходят истории о собаках, которые своего спящего хозяина предостерегли от огня или удержали от того, чтобы сделать что-то глупое. Собаки сходили с ума, потому что они слышали звуки охранников (что я теперь хорошо могла понять), а люди думали, что они очень умные и лояльные. Хотя у них просто болели уши.

Леандер сказал, для любого человека было бы не плохо, завести себе собаку. Прежде всего, детям и подросткам. Но то, что он мне сейчас подарил собаку, в этом не было особого смысла. У меня ведь теперь не было телохранителя. Мой телохранитель - а он всё равно уже больше не мог хорошо меня защищать - был похищен сегодня ночью своей собственной семьёй.

Неужели случилось

то, что я подумала - у меня был уже новый телохранитель? Они прислали мне замену? Я испуганно ахнула и рычание резко оборвалось. Чуть ли не раздражённо собака смотрела на меня. Я с тревогой посмотрела вокруг, хотя я ни разу не видела охранников моих друзей и одноклассников. Только семью Леандера - какая бы в этом ни была причина. С ужасом я поняла, что никогда не смогу выяснить, был ли у меня теперь новый охранник или нет.

Телохранителей нельзя было увидеть, услышать и почувствовать, потому что это было одно из их самых больших преступлений, касаться человека, когда он был в сознание. Был ли теперь один из них здесь или нет?

– О да. Да, я смогу это выяснить, - прошептала я, после нескольких минут молчания. Решение было простым: Мне нужно будет моего нового охранника незаметно спровоцировать, и тогда собака покажет мне, был ли он здесь или нет.

Без предупреждения я побежала на кухню, отыскала самую последнюю спичку в шкафчике кухонного стола, подожгла свечку и взяла её с собой в комнату. Потом я легла в кровать, положила мой комикс как раз рядом со свечкой, и притворилось, будто сначала читала, а потом задремала. Наконец я так энергично повернулась, что коснулось при этом свечки. С не громким шлепком она упала, и бумага начала потрескивать.

Собака оставалась сидеть и не издала ни звука. Нет, она не скулила, не рычала, не лаяла. Она только сидела не подвижно и время от времени обижено вздыхала.

– Чёрт, что ты за придурковатая собака?
– закричала я и заколотила подушкой по горящему комиксу. У меня был опыт в игре с огнём и прошёл только короткий момент, как пожар был потушен. Кашляя, я отмахивала от себя облако дыма. Собака смотрела на меня, как будто я сумасшедшая.

– Здесь нет никакого ангела-хранителя, не так ли?
– спросила я его.

– Гав, - ответил он с достоинством и начал преспокойно лизать свой зад.

– Ты не собака. Ты монстр. Тебя точно нельзя кормить после полуночи, не так ли?
– попыталась я пошутить. Но у собаки определённо не было ни какого чувства юмора. Его зад был ему важнее.

– Ладно, - вздохнула я. – Тогда, значит, я назову тебя Могваем.
– Он действительно выглядел как Могвай, один из этих меховых шариков, которые превращались в Гремлинов, в злых чудовищ. Гремлины был папин любимый фильм. Я уже много раз смотрела его вместе с ним. Да Могвай подходило к собаке. И меня больше не удивляло, что его никто не хотел. Его не интересовали люди вообще. А меня не интересовали собаки.

Значит, у меня больше не было телохранителя. Как здорово.

– Идиоты, - прошипела я, когда подумала о семье Леандера. Так сильно возмущаются, потому что их сын бросил свою работу, а потом отзывают его, и таким образом оставляют клиента одного. Значит, это было можно. А вот уволиться было возмутительно.

Что сказал отец Леандера? Они попытаются удалить его тело, и это будет неприятно. Я вздрогнула, когда подумала об этом. Слова Натана прозвучали так, как будто ему было всё равно, что его сын будет страдать от боли.