Невероятно пламенный

Белитц Беттина

Однако для дальнейшего размышления не было времени, так как две минуты спустя сначала мама, а потом папа, которого она позвала, закричав во весь голос, ввалились в комнату и смотрели оба на Могвая, будто он был уродливым тараканом.

– Он здесь не останется, - решила мама, после того как отругала меня из-за свечи, и глубоко засунула свои руки в карманы розового, махрового кимоно.

– Люси, как это существо вообще попало в твою комнату?
– спросил папа в недоумение и почесал себе затылок.

– Я, э-э ...
– Теперь я почесала свою голову.

– Дорогая, ты плакала?
– Мама поймала меня за подбородок и у меня тут же появилась идея.

– Дааа, я плакала ... да. Из-за

него. Он прицепился ко мне в парке, я всё это время прятала его, поэтому и такое количество еды, понимаешь, я ведь знаю, что вы не любите собак, и я так же спросила в приюте для животных, но они не могут никого больше принять, потому что люди снова избавились на Рождество от стольких многих бедных собак ...
– Я заставила свой голос дрожать, только чуть-чуть, чтобы это прозвучало правдоподобно.
– И он, наверное, такой же рождественский подарок, который никто больше не хотел. Его нельзя никуда отдавать. Ему нужен дом.

– Но, Люси, так не пойдёт!
– воскликнул папа. Могвай только невозмутимо смотрел то на одного, то на другого. Мог ли он вообще вставать и ходить?

– Почему нет?
– Ой-ой, это не могло быть правдой. Я боролась за то, чтобы можно было оставить эту ужасную собаку. Но я обещала это Леандеру. А обещания я всегда выполняла.

– Собаки и - э-э ... Собаки и гробовщики, это не сочетается, Люси. Они чуют ... хм. Они чувствуют трупы и непрерывно лают.

– Он не лает, - сказала я уверенно.
– Даже чуть-чуть. Вы слышали, чтобы он в последние дни когда-нибудь лаял?

– О Боже, Люси, дитя ..., - заикалась мама от счастья и прижала руку ко лбу.
– Теперь я знаю, наконец, с кем ты всё время разговаривала. А я уже боялась ...

– Что я того, не так ли?

– Ну да.
– Мама покраснела и избегала моего взгляда.
– Я обдумывала назначить встречу у детского психолога.

– Что ты делала?
– папа посмотрел на неё ошеломлённо.

– Теперь это уже не имеет значения, - снова заговорила я.
– Собака в любом случае должна остаться. У него уже даже есть имя! Его зовут Могвай.

– Ху - руф, - залаял Могвай мягко. Нет, это не было лаем. Это было больше похоже на разговор. И это прозвучало требовательно. Скорее всего, он был голодным.

– Могвай ...
– Глаза папы стали стеклянными и он встал на колени, чтобы протянуть Могваю свою руку. Могвай отвернулся, как будто от папы воняло.

Мне пришлось ещё какое-то время лгать и придумывать, пока я не убедила моих родителей в том, что собака должна остаться. И мне удалось этого только потому, что я сказала, что в последнее время чувствую себя такой одинокой и что мне нужен кто-то, кого я могу обнимать. Это чуть не разбило маме сердце, и она пообещала мне, выбрать для Могвая особенно красивый ошейник. И, конечно же, ему не помешает посетить собачьего парикмахера. Ещё в тот же день мы с Могваем поехали к ветеринару, чтобы проверить его.

– Знаете, моей дочери нужен кто-то, с кем можно будет поласкаться?
– сказала мама доверчиво и подмигнула ему.

– О, это будет трудно сделать, - ответил врач весело.
– Это смесь пуделя и довольно много Ши-тцу.

– Ши-тцу?
– повторили мы хором.

– Да Ши-тцу. Тибетская королевская собачка. Могут жить очень долго и себе на уме. Эти животные не для того, чтобы ласкаться с ними. У них очень сильный характер.

– Это не страшно!
– воскликнула я и обняла Могвая, который тут же напрягся.
– Если он будет только со мной, то я буду счастлива.

Мама сморгнула с ресниц пару слёз, а папа с наигранным отчаянием посмотрел на потолок.

Дни, когда мне приходилось столько врать были всегда тяжёлыми. А я и так была уставшей ещё с ночи. Леандер значит ушёл, и я не хотела думать,

что теперь с ним случиться. Я отодвигала эти мысли подальше. Я просто не могла об этом думать. Но я снова была не одна. У меня была собака, хотя я никогда ни одной не хотела. Маленькая, своенравная шавка, которая до сих пор ни разу не помахала своим пушистым хвостом и отворачивала голову, когда кто-то хотел быть с ней милым. Но она была моей собакой. Моим подарком от Леандера.

– Ты мне тоже не нравишься, - прошептала я ему, когда он возле меня свернулся в клубок в своей совершенно новой корзинке и уныло закряхтел - как раз там, где всегда спал Леандер. Леандера я не могла терпеть, и так же мало желала его появления, как и появление собаки.

Но всё-таки мне не хватало его. Во всяком случай совсем немножко. Совсем-совсем немножко.

Глава 10. Разочарование

На следующее утро я уже после завтрака поняла, что у меня вдруг стало ужасно много времени - не смотря на собаку. Могвай не разбудил меня лаем с утра пораньше, как я боялась. Если Могвай что-то от меня хотел, он не лаял. Он скулил, и в этом у него была большая выносливость. Это было тихое, мягкое повизгивание, которое после нескольких минут кончалось глухим рычанием. Рычание звучало непокорно и жалко одновременно, и оно доводило меня до белого каления. К счастью у него не было желания бегать, или приносить палку, или часами бродить по улицам. Он бежал, опустив нос к земле передо мной или за мной, но никогда не рядом со мной.

Наверное, я была для него не достаточно величественной. После второй прогулки вокруг квартала, он свернулся в своей корзинке калачиком, спрятал морду под своим хвостиком и не удостоил меня больше не одним взглядом.

И я не понимала, почему не знала, что мне делать с множеством времени, которое у меня появилось. Да, когда Леандер был ещё здесь, всегда нужно было что-то делать, и если он оставлял меня на короткое время одну, я была рада, просто полежать на моей кровати, побыть наедине и ничего не делать. В остальном я была постоянно занята тем, что слушала его жалобы и истории про Sky-Patrol, организовывала для него что-то поесть, покупала ему гель для душа или сидела в ванной и ждала, пока он, наконец, не приведёт себя в порядок.

Но теперь? Делать было почти нечего. От ребят я всё ещё не услышала ни одного слова. Снаружи хотя всё и таяло, но город задыхался в мокром снежном месиве. Сеппо точно не будет тренироваться.

А без Сеппо я не хотела тренироваться. С другой стороны я даже вообще не хотела видеть Сеппо и при этом узнать, что случилось в канун Нового года, после того, как я сбежала. И значит, о парке не могло быть и речи.

Раньше это никогда не было для меня проблемой, чем-то заняться. Теперь же на меня наводили скуку даже мои комиксы, так же слушать музыку стало в один момент скучно. Но хуже всего было то, что мои мысли постоянно возвращались к Леандеру, и я спрашивала себя, где он теперь находится и кому теперь он мог действовать на нервы. Может быть, какой-нибудь розово-красной дочке знаменитости? Избавили ли они его уже от его тела? Было ли ему больно при этом? Я невольно вздохнула, когда попыталась себе это представить. В первое время Леандер много и часто проклинал своё тело, в последующие же дни он прямо таки влюбился в него. И он мог справляться с ним, если не был уставшим или голодным, лучше, чем большинство парней, которых я знала. Постоянно я видела перед собой сцену из прошлой ночи: Леандер на крыше, светящийся голубым трейсер, который двигался намного элегантнее, чем Сеппо, Билли и Сердан вместе взятые, и внезапно растворился. Никогда больше он не сможет это сделать. Никогда больше его никто не увидит таким, каким видела я.