Невероятные будни доктора Данилова: от интерна до акушера
Шрифт:
В такие дни автобусы, троллейбусы и трамваи распахивают свои двери не как обычно, а гостеприимно. Их салоны полупусты, а все пассажиры ведут себя деликатно, не толкаясь и не наступая на ноги соседям. И в метро нет привычной толпы перед эскалатором.
Весь «лежачий» состав блока реанимации поутру находится в стабильном состоянии средней тяжести — всех дам пора переводить в отделения. На утренней конференции главный врач больше хвалит своих подчиненных, чем ругает, а под конец сообщает поистине радостную весть о внеочередной премии. Заведующий отделением, составляя
— Не волнуйтесь, доктор. Я вас не подведу. Все будет хорошо. У меня хорошая карма, поэтому со мной не может случиться ничего плохого…
— Разумеется, — ответил Данилов, чувствуя, как в глубине души, где-то на краю сознания, прозвенел тревожный звоночек.
Каждый опытный врач знает: если все вдруг идет необычно гладко, то это не означает, что жизнь наконец-то наладилась. Просто провидение решило поразвлечься. Оно не стало равномерно распределять неприятности, а приберегло их до особого случая, чтобы выдать разом.
— А откуда вы знаете, что у вас хорошая карма? У вас есть медицинская справка? — пошутил Данилов.
— Я проходила диагностику, — серьезно ответила женщина. — Сразу же, как только узнала, что беременна.
Данилов еще раз уточнил анамнез, повторно осмотрел пациентку и обсудил план действий с Юртаевой, которая должна была делать операцию. Вялотекущая родовая деятельность, не усилившаяся несмотря на все принятые меры, — прямое показание к экстренному кесареву сечению. Правда, здесь нет такой срочности, как при угрозе разрыва матки, поэтому можно обойтись местным обезболиванием — время позволяет дождаться, пока подействуют препараты, введенные при эпидуральной или спинальной пункциях.
Спинальная и эпидуральная анестезия как разновидности местного обезболивания очень схожи между собой. Выполняются они одним и тем же способом, только при спинальной анестезии игла проходит еще через одну оболочку и обезболивающий препарат вводится в жидкость, омывающую спинной мозг. Одна инъекция, постоянных катетеров здесь быть не может. Полное обезболивание в этом случае приходит раньше, и уже через десять минут можно начинать операцию.
Измерив артериальное давление, Данилов быстро установил подключичный катетер. Медсестра Ира тут же наладила капельницу с физиологическим раствором.
Спинальная пункция прошла без осложнений. Данилов пунктировал в своем излюбленном месте — между третьим и четвертым поясничными позвонками. Не торопясь, плавно ввел лидокаин в смеси с адреналином, сразу же извлек иглу, наложил на место пункции стерильный марлевый «квадрат» и крест-накрест закрепил его лейкопластырем. Готово, осталось дождаться результата.
— Может болеть голова, а после вы можете почувствовать озноб, — предупредил Данилов. — Это в порядке вещей.
— Я смогу наблюдать за ходом операции?
— В какой-то мере — да. Во всяком случае, ребенка вы увидите сразу же.
— Прекрасно. — Роженица нашла в себе
— Во время операции вы будете дышать кислородом через маску, но это не помешает нам общаться в случае необходимости. Если что-то не так — говорите. Мы будем рядом. Поехали в операционную.
Пока роженицу готовили к операции — перекладывали, пристегивали к столу широкими эластичными ремнями, обували в стерильные бахилы, окружали стерильными салфетками операционное поле и обрабатывали кожу, Ира подключила ее к монитору. Данилов снова измерил артериальное давление (оно могло упасть из-за спинальной анестезии), поколол иголкой голени и ступни пациентки, чтобы убедиться, что она уже ничего не чувствует, и разрешил начинать.
Во время операции пациентка вела себя хорошо — давления не роняла, ненужной активности не проявляла, сюрпризов не устраивала. Ребенок, крупный мальчик, оказался совершенно нормальным, бойким крикуном.
— Вот и все! — известила Юртаева, завязывая последний шов на коже живота. — Татьяна, вы меня слышите?
— Слышу, — ответила пациентка, с лица которой Данилов только что снял маску.
— Отрожались мы с вами. — Настроение у Юртаевой было отличным. — До завтра полежите в реанимации, а затем вас переведут в отделение.
Череп Данилова словно пронзили раскаленным прутом. Боль была настолько сильной, что лоб мгновенно покрылся испариной. Захотелось подышать закисью азота — его таблетки остались в сумке, висевшей на спинке стула в ординаторской, — но Данилов безжалостно подавил это желание. Не хватало еще, чтобы его вдобавок ко всем грехам записали в наркоманы.
— Лариса, наложи повязку, — попросила Юртаева ассистировавшую ей ординатора.
— Хорошо, Елена Ивановна.
— С описанием поспеши, чтобы Владимир Александрович на нас не ругался.
Улыбка Юртаевой была видна даже под маской. Она отошла от стола и направилась к выходу из операционной. Лариса при помощи стерильного металлического шпателя намазала живот пациентки специальным медицинским клеем и хотела было наложить сверху марлевую повязку, но не успела.
Кожа пациентки — везде: на лице, на руках, на ногах, на пока еще обложенном салфетками участке живота, — вмиг покрылась большими красными пятнами. Женщина закатила глаза, захрипела и обмякла. Монитор показал запредельное падение пульса и снижение частоты дыхательных движений.
Данилов схватился за грушу тонометра. Так и есть — артериальное давление, которое всю дорогу вело себя наилучшим образом, обрушилось до шестидесяти на двадцать.
Дыхание пациентки стало редким и хриплым. По безвольному телу прошли судороги. Одна, вторая, третья…
— Ноги задерите! — гаркнул Данилов на всю операционную.
Ординатор Лариса тотчас же обеими руками схватилась за ноги пациентки и задрала их кверху. Операционная сестра изменила наклон ножного конца кровати, максимально приподняв его. Как только руки Ларисы освободились, она, правильно оценив ситуацию, стала удалять только что нанесенный клей при помощи смоченных спиртом тампонов.